Анника включила мобильный телефон сразу, как только они покинули здание полиции, и тот начал пищать, как раз когда они проезжали мимо Шлюза. Джаннини взглянула на дисплей.

– Это Микаэль. Он звонит каждые десять минут.

– Я не хочу с ним разговаривать.

– Понимаю. Но я могу задать тебе личный вопрос?

– Давай.

– Что тебе все-таки сделал Микаэль, что ты его так сильно ненавидишь? Ведь если бы не он, тебя, скорее всего, упекли бы сегодня в психушку.

– Я не ненавижу Микаэля. Он ничего мне не сделал. Просто я сейчас не хочу с ним встречаться.

Анника покосилась на свою подзащитную.

– Я не собираюсь влезать в твои личные дела. Но ты в него влюблена, не так ли?

Лисбет смотрела в боковое стекло и ничего не ответила.

– Мой брат совершенно безответствен, когда речь идет о женщинах. Он ведет себя беспечно, меняет партнерш и даже не понимает, какую боль причиняет женщинам, которые рассматривают его не как первого встречного, а надеются на нечто большее…

Лисбет посмотрела ей в глаза.

– Я не хочу обсуждать с тобой свои отношения с Микаэлем.

– О’ кей, – согласилась Анника.

Она припарковалась у тротуара, немного не доезжая Эрстагатан.

– Здесь подойдет?

– Да.

Они немного посидели молча. Лисбет не пыталась открыть дверцу машины. Через некоторое время Анника заглушила мотор.

– Что теперь будет? – спросила Лисбет.

– Теперь, начиная с сегодняшнего дня, ты больше не являешься недееспособной. Ты свободна в своем выборе и можешь делать, что хочешь. Сегодня в суде мы добились справедливого решения, но остается еще целый ряд бюрократических формальностей. В Комитете по надзору за органами опеки и попечительства начнутся разбирательства по поводу ответственности за случившееся, и возникнут вопросы о компенсации и тому подобном. Да и расследование преступлений будет продолжаться.