– Верно, верно, – пробормотал Бублански. – Но вопрос все-таки в том, как нам поступить с информацией.

– Тут я согласен с Куртом. Надо обнародовать ее имя вместе с фотографией. Это может дать бесценные наводки.

– Здесь ты, конечно, прав, – согласился Бублански. – Но это может дать бесценные наводки и преступникам тоже. Мы должны исходить из того, что убийцы не прекратили охоту за мальчиком, а даже напротив, и поскольку нам ничего не известно о связи между мальчиком и Саландер, мы также не знаем, какие подсказки ее имя может дать преступникам. Я вовсе не уверен, что если мы выйдем в СМИ с этими данными, то упрочим безопасность мальчика.

– Но защитим ли мы его, промолчав обо всем этом, мы тоже не знаем, – возразил Хольмберг. – Чтобы делать подобные выводы, нам не хватает слишком многих фрагментов мозаики. Например, работает ли Саландер на кого-то, и есть ли у нее собственный план в отношении ребенка, или же она хочет только защитить его?

– И как она могла узнать, что мальчик выйдет с Торкелем Линденом из дверей на Свеавэген именно тогда? – добавил Курт Свенссон.

– Она могла оказаться там случайно.

– Звучит неправдоподобно.

– Правда часто выглядит неправдоподобно, – возразил Бублански. – Это даже является ее отличительной чертой. Но я согласен: не похоже, чтобы Саландер появилась там по какой-то случайности, принимая во внимание обстоятельства.

– В частности, то, что Микаэль Блумквист тоже знал о том, что что-то должно произойти, – вставила Аманда Флуд.

– И что между Блумквистом и Саландер существует какая-то связь, – подхватил Йеркер Хольмберг.

– Верно.

– Микаэль Блумквист ведь знал о том, что мальчик находится в реабилитационном центре «Óдин», не так ли?

– Ему рассказала мать, Ханна Бальдер, – сказал Бублански. – Она, как вы понимаете, чувствует себя сейчас не слишком хорошо. Недавно я имел с нею долгий разговор. Но Блумквист не должен был бы ничего знать о том, что мальчика и Торкеля Линдена выманят на улицу.

– Не мог ли он иметь доступ к компьютерам «Одина»? – задумчиво спросила Аманда Флуд.

– Не могу себе представить, чтобы Микаэль Блумквист занимался хакерством, – сказала Соня Мудиг.

– А Саландер? – поинтересовался Йеркер Хольмберг. – Что мы о ней, собственно, знаем? У нас на нее есть огромное досье. Но когда мы имели с нею дело в последний раз, она удивила нас по всем пунктам. Возможно, внешняя сторона вводит нас в заблуждение и сейчас.

– Именно, – согласился Курт Свенссон. – У нас слишком много вопросительных знаков.

– У нас, на самом деле, и есть почти одни вопросительные знаки. И именно поэтому нам следует действовать в соответствии с кодексом, – подытожил Йеркер Хольмберг.