– Я не знал, что кодекс настолько всеобъемлющ, – произнес Бублански с сарказмом, который вообще-то не любил.

– Я только имею в виду, что надо трактовать ситуацию как то, чем она и является, – как похищение ребенка. С момента их исчезновения прошли почти сутки, а мы не слышали от них ни слова. Мы выдадим СМИ имя и фотографию Саландер, а потом тщательно обработаем всю полученную информацию, – очень веско заявил Йеркер Хольмберг и, казалось, привлек на свою сторону всю группу.

Бублански закрыл глаза и подумал, что очень любит свою команду. Он ощущал большее единение с ними, чем со своими братьями и родителями. Однако сейчас Ян чувствовал, что все-таки должен пойти против коллег.

– Мы попытаемся отыскать их всеми возможными способами. Но выдавать имя и фотографию подождем. Это только взбудоражит обстановку, и я не желаю давать преступникам каких-либо подсказок.

– Кроме того, ты ощущаешь вину, – холодно заметил Йеркер.

– Кроме того, я ощущаю большую вину, – ответил Бублански и вновь подумал о раввине.

Микаэль страшно волновался за мальчика и Лисбет и поэтому ночью почти не спал. Раз за разом он пытался звонить Саландер через приложение Redphone. Но она не отвечала. Блумквист не слышал от нее ни слова с середины вчерашнего дня. И теперь он сидел в редакции, пытаясь уйти в работу и понять, что он упустил. У него уже какое-то время назад возникло подозрение, что в общей картине недостает чего-то основополагающего, что могло бы пролить на всю эту историю новый свет. Впрочем, возможно, он сам себя обманывал и просто принимал желаемое за действительное, стремясь увидеть за всем этим нечто более значительное. Последнее, что Лисбет написала ему на зашифрованное приложение, это: «Юрий Богданов, Блумквист. Проверь его. Это он продал технологию Бальдера Экервальду из “Солифона”».

В Сети имелось несколько фотографий Богданова. На них он был в костюмах в тонкую полоску, но, как бы идеально костюмы на нем ни сидели, казалось, они ему не подходили. Как будто он украл их по пути на фотосессию. У Богданова были длинные прямые волосы, кожа в оспинах, темные круги под глазами и грубоватые татуировки, угадывавшиеся под рукавами рубашки. Темные глаза смотрели пристально и, казалось, видели человека насквозь. Юрий был высокий, но весил наверняка не более шестидесяти килограмм.

Он походил на бывшего уголовника, но главное: что-то в языке его жестов казалось Микаэлю знакомым по снимкам с камер наблюдения, которые ему показывали у Бальдера в Сальтшёбадене. Мужчина производил то же надломленное, неуклюжее впечатление. В немногих данных им интервью в связи с успехами его предпринимательской деятельности в Берлине он намекал, что родился в общем-то на улице. «Я был обречен на погибель, на то, чтобы меня нашли в каком-нибудь переулке мертвым с иглой в локтевом сгибе. Но я поднялся из грязи. Я умный и к тому же яростный боец», – хвастливо говорил он.