И шум моря, того Черного моря, на котором они с Марией провели несколько дней в мае. Ее смех, ее улыбка, ее ласковый голос…

К концу второй недели Вячеслав, все также находясь под властью чар Маши, попытался проанализировать свое положение, и даже не текущие положение, – до него ему по каким-то причинам уже не было никакого дела, – а последние полгода своей жизни, а то и всей жизни.

«Что же это за причина, по которой мне нет дела до моего нынешнего положения?» – задался он вопросом.

Наступала ночь. Котрнев как всегда не мог заснуть, и стоял лицом к окну, скрашенному решеткой. Окно было под самым потолком камеры, и увидеть, что было снаружи, он не мог. В камере было настолько тихо, что он слышал малейший шум, доносящийся с улицы.

– Есть же какая-то причина того, что все так произошло? – шептал он, опершись обеими руками о стену. – Должно быть какое-то объяснение, кто-то должен это знать? Неужели, это не так? Неужели, это все следствие моей собственной воли? Я служил, я исправно служил и был горд тем, кто я есть и что я делаю. Но, что меня угнетало? Зачем я это спрашиваю, да еще сам у себя? Я прекрасно это знаю: необходимость постоянно подчиняться приказам, быть всегда под контролем. Быть всегда под контролем! Не иметь собственного места в жизни, в мире. Что ж, я избавился от этого. И был предоставлен сам себе. Но, чего-то не хватало. Задумывался я когда-нибудь о семье? Любил ли я? Конечно, любил, но… боже, я и в тех случаях был зависим, зависим от любви, от моей любви и любви ко мне. Что я говорю, офицер? Может, это была не любовь? Или любовь подразумевает зависимость? Я уже был один, но не ощущал свободы, не чувствовал ее. Господи, но как я мог ее ощущать, или чувствовать, если я не знаю, что она такое? Кто она такая? И я встретил Машу. И все вокруг изменилось! С ней я был собой, с ней я был свободен. Пусть для себя самого. И да, я всегда думал о семье, а после встречи с Машей я ее уже и видел. И вот она, любовь и семейное счастье! Это же моя внутренняя свобода!..

– Ты хороший человек, Слава, – раздался мелодичный женский голос из угла камеры.

Вячеслав бросил туда взгляд, и увидел женский силуэт, спрятанный за длинным черным плащом.

– Кто ты? – совсем не удивившись, спросил Вячеслав.

– Лишь для самого себя ты можешь быть убежден в чем-то, – не отвечая, продолжала незнакомка. – Это и есть твоя воля.

– Я готов был всю оставшуюся жизнь посвятить своей любимой женщине и нашей семье. Но, тюрьма… Мне удалось, мне удалось снова ее найти и забрать. У меня был план, и я уже вел свою любимую к новой жизни. Почему я свернул в сторону? Как это произошло?