– Ну, убей меня, – прошептала Грейтц. – Я умру с достоинством.
– Правда? – Лисбет иронически вскинула брови.
– Да.
– Сожалею, но из этой затеи ничего не выйдет.
* * *
Голос Лисбет звучал приглушенно и вяло, но Ракель Грейтц поняла, что это конец. Она скосила глаза в сторону окна и на некоторое время задумалась, будто взвешивала все «за» и «против», а потом ринулась к балконной двери. Лисбет схватила ее в тот момент, когда она переваливалась через перила, и втащила обратно в стерильную квартиру.
– Ты умрешь, Ракель, – повторила она. – Не беспокойся насчет этого.
– Я знаю, – ответила Грейтц. – У меня рак.
– Рак – не самое страшное, Ракель.
Эти слова Лисбет произнесла с такой решительностью и холодом, что Ракель невольно содрогнулась.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
Саландер молчала, опустив глаза в пол.
– Хольгер значил для меня очень много, – наконец сказала она и с такой силой сжала запястье Ракель, что у той похолодела рука. – Рак – это не все, вот что я имею в виду, Ракель. Ты умрешь от позора. Это будет страшнее, я тебе обещаю. Ты будешь погребена в собственном дерьме. Никто не вспомнит о тебе иначе как в связи со злом, которое ты сотворила.
Лисбет говорила с такой уверенностью и невозмутимостью, что Ракель ей тут же поверила. Особенно когда Саландер, которая уже как будто оправилась и твердо держалась на ногах, отворила входную дверь. На пороге стояла группа полицейских и Беньямин в наручниках.
– Добрый вечер, фру Грейтц, – сказал один из них, маленький смуглый мужчина, представившийся как комиссар Бублански. – Только что мы взяли вашего коллегу Мартина Стейнберга, так что нам с вами предстоит долгий разговор.
Его коллегам не потребовалось и двадцати минут, чтобы добраться до сейфа за платяным шкафом. Саландер увезли на «Скорой». Уходя, она ни разу не оглянулась на Ракель, как будто та перестала для нее существовать.
Глава 24
Глава 24