– Куда хочешь. Подумай, а когда определишься, начнем строить планы.

Она дала ему пять и улыбнулась.

Когда они потащились по лестнице, отяжелевшие от сдобных булочек с корицей, солнечного света и навевающего сон жужжания ночных насекомых, было уже почти одиннадцать. Наверху Алекс остановился.

– Ты что? – спросила она.

Он подошел к комнате Ханны, постоял немного, заглянул внутрь и закрыл дверь.

ХАННА

Жить в «Маршз» маленькому Скогу было небезопасно. Другие дети ходили тяжелой, неуклюжей поступью, совершая резкие, угловатые движения. Половина из них орала, остальные рычали или глядели хитрыми глазками, готовые укусить. Сплошные дикари. Даже их смех казался варварским и больше напоминал вой пожарной сирены. Она не хотела расставаться с Бормотунчиком не то что на день, но даже на минуту, однако боялась за него, такого хрупкого и беззащитного. Выходя из комнаты – на процедуры, заниматься, играть или есть, – она всегда засовывала его между подушкой и стеной, чтобы он мог прятаться, но при этом видеть, что происходит. Другие дети никогда не входили в ее комнату благодаря правилам, а взрослые относились к личным принадлежностям воспитанников с неизменным уважением, так что теоретически ему ничто не грозило. По ночам они перешептывались. Порой он утирал ее слезы своей войлочной ручкой и говорил то, что Ханна знала и без него: она напортачила с заклятием против мамы, которая отомстила ей, поместив в «Маршз».

По утрам Ханна чаще всего проводила время с женщиной, часто носившей одежду в тон своим рыжим волосам. Ее имя начиналось на букву «М», и девочка звала ее Мандаринкой. Женщина сыпала фразами вроде: «Когда при мне кто-то плачет, мне становится грустно». Ханна в ответ должна была хлопнуть ладошкой по одной из двух лежавших перед ней карточек с надписями «Правда» и «Ложь». Чаще ей требовался третий вариант, например, «Это не имеет ничего общего ни с одной карточкой». И в итоге хлопала по той, на которой было написано «Ложь».

Я чувствую радость, когда мама меня обнимает. «Ложь».

Мне очень часто бывает грустно. «Правда». «Ложь». «Правда».

Я себе нравлюсь. «Правда».

Я легко завожу друзей. «Ложь». «Правда» – если учесть Скога. Но она знала, как мыслили взрослые. Они любили видеть лишь конкретные, осязаемые вещи, лежавшие прямо перед ними. Поощряли воображение, но ненавидели все воображаемое. Ханна знала: они даже понятия не имели, какой податливой могла быть реальность. Она катилась на глазах у девочки волной, и та могла выбирать, оказаться внутри нее или же за пределами. Родители и школа стремились загнать ее внутрь, так им было легче, к тому же они напрочь забыли, что такое плыть к другим горизонтам. И именно поэтому отослали из дома. Она не думала, что ее поступки так уж выходили за рамки «хорошо/вполне нормально». Но теперь поняла, что другие так совсем не считали.