Но вот прозвенел звонок, и я вышел из класса, опасаясь, что кто-то может позвать или остановить меня, но в то же время надеясь на это. Однако никто этого не сделал. Правда, я не спешил, ведь до начал сумерек оставалось еще порядочно времени.

По своему обыкновению, я решил пройтись по улицам. У меня при себе было немного денег, украденных прошлым вечером из отцовского кошелька, так что я купил себе жареной картошки, даже несмотря на то, что не был голоден, и пошел с ней на автобусную остановку; при этом половину порции мне все равно пришлось выбросить.

Побродив еще какое-то время, я уселся на качели посреди пустынной детской площадки и сидел там, пока фонари не начали гаснуть, мигая подобно испуганным оранжевым глазам. Затем я встал и отправился к шахте.

В рюкзаке у меня был фонарь, а на голове – старая отцовская шерстяная шапка, которую я натянул почти до самых глаз. Я осмотрел периметр, стараясь найти признаки присутствия охраны, однако вокруг было тихо и пусто. В то же время все могло измениться в любой момент, потому я решил не мешкать и быстро проскользнул в дыру в заборе.

Даже несмотря на то, что был уже конец октября и темнело рано, я все видел без фонаря и к тому же решил пока не включать его, чтобы случайно не привлечь к себе внимание. Кроме того, у меня было странное ощущение, что я быстрее найду путь в темноте. Пару раз я споткнулся, порвав теперь уже свои школьные брюки, однако ощущение оказалось верным. Спустившись с крутого склона, я сумел различить в сумерках красный носок, темневший на ветке куста.

Получилось. Я вновь был здесь, и меня просто трясло от страха. Я понимал, что либо буду действовать быстро, либо окончательно сдрейфлю. Ободрав себе костяшки, я поднял крышку люка, а затем, достав из кустов фейерверки, засунул их обратно в рюкзак и достал из него фонарь.

В последний раз оглядевшись, я начал свой спуск по ступенькам.

Это не заняло много времени. После того как я зажег фитили фейерверков, я едва успел вскарабкаться обратно по лестнице и закрыть люк до того, как услышал первые приглушенные звуки взрывов. Схватив сумку, я вскочил на ноги. Металлическая крышка люка подпрыгнула в воздух и, бряцнув, вновь легла на место. Вокруг нее поднялась пыль. А затем люк словно ушел в землю.

Я попятился и, не успев сделать и нескольких шагов, почувствовал, как земля задрожала. Ее грохочущий рев будто окатил меня идущей вверх волной. Мне был знаком этот звук. Примерно в то время, когда родилась Энни, на шахте случился обвал. Никто не пострадал, однако я навсегда запомнил этот грохочущий рев, словно где-то глубоко внизу земля обрушивалась сама на себя.