– Папа?

Обойдя кресло, я увидел лицо отца. Его глаза были полузакрыты, а из приоткрытого рта доносилось хриплое дыхание. На нем был старая фуфайка с логотипом группы «Мокрые, мокрые, мокрые». Он выиграл ее в какой-то местной радиовикторине (на самом деле он хотел выиграть отпуск в Испании). Человек порой запоминает нелепые вещи. Как, например, я запомнил, что под портретом Марти Пеллоу расплылось огромное пятно, шедшее прямо от середины груди отца. Оно напоминало вылившиеся из перьевой ручки чернила. Вот только это пятно было слишком большим. И не синим, а красным. Темно-красным. Не чернила. Кровь. Мокрая, мокрая, мокрая.

Я пытался справиться с паникой. Пытался думать. Ранили. Его ранили. Энни пропала. Нужно было звонить в полицию. В 999. Подбежав к висевшему на стене телефону, я схватил трубку и дрожащими пальцами набрал номер. Казалось, гудкам не будет конца. Наконец приятный голос ответил:

– Какая служба вам требуется?

Я открыл было рот, однако слова застыли у меня на языке. Кровь. Красная. Свежая.

– Алло? Какая служба вам требуется?

Ванная. Пятна на полу. Но не просто пятна. Они имели форму. Одно большое, пять маленьких. И так – по всему полу.

Следы. Маленькие следы.

– Алло? Вы еще там?

Я опустил трубку. Сзади раздался какой-то шум. Тихое хихиканье. Повесив трубку, я развернулся.

В дверном проеме стояла Энни. Должно быть, она пряталась в шкафу под лестницей. Она была голой и перепачканной кровью с ног до головы, напоминая дикаря в боевой раскраске. На ее руках и плоской груди виднелись раны. Она пыталась и себя порезать. Глаза Энни блестели, в одной руке она держала большой кухонный нож.

Я старался дышать глубже и не броситься с криком из окна.

Нож. Отец. Мокрые, мокрые, мокрые.

– Энни. Ты в порядке? Я… Я думал, что кто-то вломился в дом.

На ее лице промелькнуло замешательство.

– Спокойно, Энни! Теперь я дома. Я смогу тебя защитить. Ты ведь знаешь это, правда? Я – твой старший брат. Я всегда смогу защитить тебя.

Лезвие ножа дрогнуло. Что-то в ее лице изменилось. Теперь она почти казалась моей Энни. Как раньше. Я почувствовал, что мое сердце сжалось.

– Положи нож. Мы со всем разберемся, – сказал я дрожавшим от слез голосом, протянув к ней руки. – Давай же.

Энни улыбнулась. А затем ринулась на меня с полным животной ярости рыком. Однако я был к этому готов. Сделав шаг в сторону, я с силой ее толкнул. Пролетев вперед, Энни зацепилась ногой за каминный коврик и упала. Я выхватил из огня кочергу, но понял, что в этом уже не было нужды. Энни ударилась головой об угол камина и рухнула на пол. Нож выпал из ее руки.