— Завтра утром встречаюсь с Рашад.

— А после этого?

— Ты не смотрел телевизор?

— Я у Джи-Джи. Разве ты забыл, что он признает только видеокассеты? У него идет повтор записей 1982 года, но почти все считают, что это сегодняшний материал. Так что там по телевизору?

— Президент. Он объявил, что я нахожусь в охраняемом уединении.

— Для меня это звучит как «заточение».

— В каком-то смысле так и есть, но тюрьма довольно терпимая, да и ко мне благоволят.

— Я могу получить твой номер?

— Я его не знаю. На телефоне ничего не написано, только пустая полоска, но я буду тебя информировать. Я тебе позвоню, если начну перемещаться в пространстве. Никто не может прослушать эту линию, но даже если бы и могли, это не имеет никакого значения.

— А теперь позволь мне кое-что спросить. Ты кому-нибудь говорил обо мне?

— Конечно, нет! Ты ведь можешь быть в секретном оманском досье. Я только сказал, что множество других людей, помимо меня, заслуживают благодарности, но я никогда не упоминал твоего имени. А что?

— За мной следили.

— Что?

— Эти штучки мне не понравились. Джи-Джи сказал, что у меня на хвосте клоун из федералки.

— Может, Дэнисон выудил тебя из файла и назначил охрану?

— Я сам себе охранник. Даже в Париже я начеку, в противном случае был бы мертв уже три года назад. А почему ты думаешь, что я есть в каких-либо файлах? Вне группы никто не знал моего имени, и ни одного нашего имени не упоминалось на той конференции утром, когда мы все уехали. В конце концов, сорвиголова, если меня охраняют, неплохо было бы дать мне об этом знать. Если уж я так опасен, что ко мне приставляют охрану, то им не мешало бы подумать о том, что я могу случайно снести кое-кому голову, не зная, что меня охраняют.

— Как всегда, — сказал Кендрик, — в целом фунте твоей неправдоподобной болтовни есть унция здравого смысла. Я проверю.

— Сделай это. Может, мне осталось и не так много лет, но я бы не хотел, чтобы они были сокращены пулей мне в лоб — с любой стороны. Позвони мне завтра, потому что сейчас я должен вернуться на сборище ведьм, пока жители не сообщили начальнику полиции о моем отъезде.

— Передай привет Джи-Джи, — попросил Эван, — а также скажи ему, что когда я буду дома, ему придется прекратить заниматься контрабандными делами. И поблагодари его, Менни.

Кендрик повесил трубку, но тут же снова ее снял и набрал ноль.