– Извините, – говорит он. – Мне нужно несколько минут, чтобы завершить телефонный звонок.

Я не слышу голоса по громкой связи, и телефона в руке у него нет. Но прежде чем я успеваю сказать ему, что мы нашли его пропавшую клиентку, он захлопывает дверь у меня перед носом.

«Если это ловушка…» Меня снова охватывает паранойя. Но, по сути, особого выбора у нас нет. Да, у меня есть пистолет; полагаю, оружие Сэма отобрали в качестве улики во время ареста. Запасное мое оружие заперто во внедорожнике, стоящем возле окружного шерифского участка. И я уже не уверена, что Майк сможет помочь нам. Вспоминаю все эти черные внедорожники в городе. Если Карр и его сообщники наняли чужаков, чтобы те приехали сюда и блокировали дороги, устраняя любого, кто не причастен к заговору… то помощи сейчас мы вряд ли дождемся.

– Что это была за хрень? – вопрошает Ланни. Она все еще держится за Ви, или Ви держится за нее, трудно сказать. – Я-то думала, он хочет, чтобы мы пришли сюда. – Голос ее звучит одновременно нервно и рассерженно. Я не виню ее. Я все еще стою лицом к лицу с миссис Полл. От нее, словно черное облако, исходит неприязнь.

– Позади вас, – повторяет она. – Слева.

Каждое слово подчеркнуто отдельно. Мне не особо хочется следовать этому приказу, но я слышу, как остальные направляются в ту сторону. Я последняя сдвигаюсь с места, однако иду за ними.

– Что, правда салон? – фыркает Ланни, когда миссис Полл закрывает за нами раздвижную дверь. – Мне казалось, они устарели еще сто лет назад.

Она права. Все это давным-давно вышло из моды: комната для формальных приемов с жесткой викторианской софой, набитой конским волосом, кожаным креслом у пустого камина, древними бумажными обоями, блестящими сервантами, в которых стоят чайные сервизы. У камина стоит кочерга. Я на всякий случай отмечаю это. Спаркс утверждал, что мы здесь в безопасности, но как он собирается оборонять этот дом? Если вообще собирается…

– Ты уверена насчет этого типа? – спрашивает меня Сэм. Он оглядывается по сторонам, словно, как и Ланни, находит это место странным и чуждым. Вера жмется к моей дочери, и Ланни, вскинув голову, ведет ее к софе. Они садятся. На кресле лежит вязаный плед, и Ланни берет его, чтобы закутать Ви, которая все еще дрожит.

– Сейчас я не уверена уже ни в ком, – отвечаю я Сэму. – Нам нужно найти что-нибудь для Ви, чтобы она могла переодеться. От этой тюремной формы нужно избавиться.

– Но… я думала, вы собираетесь вернуть меня в тюрьму? – Вид у Веры озадаченный. Я не могу ее винить. – Зачем же мне переодеваться?