Впрочем, маклер имел весьма бледный вид: найденный им покупатель отказался от Хессовой квартиры якобы в пользу «более надежного жилья» на Эстербро. Что явно в большей степени расстроило пакистанца, нежели самого Хесса. Марк передал ему ключи от квартиры и поблагодарил за помощь. По дороге в аэропорт, имея время в запасе и уступая нахлынувшим на него чувствам, он попросил таксиста остановиться возле Западного кладбища.

Хесс впервые решил побывать на могиле. Он точно не знал, где она находится, но в кладбищенской конторе ему объяснили, как пройти к небольшой рощице. Могила, как и опасался Марк, навеяла на него печальные мысли. Надгробный камень с налетом патины, какие-то вечнозеленые растения и мелкий гравий – увидев все это, он почувствовал себя бесконечно виноватым. Положил лесной цветок на камешки, снял обручальное кольцо и захоронил его под камнем. Она хотела бы, чтобы он сделал это давным-давно, но даже сейчас это далось ему тяжело. Стоя у могилы, Хесс впервые за долгие годы предался воспоминаниям. Когда он покидал кладбище, на душе у него сделалось гораздо легче.

Еще одно такси, разбрызгивая талый снег, проезжает мимо входа в терминал номер три. Хесс тушит сигарету и поворачивается спиной к стене дождя. Тули́н не приехала, и так-то оно, наверное, и лучше. Ведь он живет, словно бомж, а жить, как все, у него ни фига не получается. На пути к эскалатору в зону контроля безопасности Хесс достает мобильник, чтобы отыскать свой посадочный талон, и обнаруживает, что получил эсэмэску.

«Счастливого пути!» – вот и все ее содержание. Он смотрит, кто прислал сообщение, и касается прикрепленной к нему фотографии.

Ему не сразу удается разобрать, что изображено на фото. Какое-то нарисованное детской рукой толстое ветвистое дерево с приклеенными к веткам фотографиями его самого, попугайчика и хомячка. Все поняв, Марк смеется от души. По дороге к контролю безопасности он просматривает послание многажды – и всякий раз не может сдержать улыбки.

* * *

– Ты отослала ее? Он получил ее?

Ле смотрит на мать, а Найя откладывает в сторону мобильник и оглядывается, собираясь спрятать планшетку в кухонный шкафчик.

– Да, отослала. Пойди-ка лучше открой деду.

– А когда он снова появится?

– Понятия не имею. Пойди же открой.

Ле бредет в прихожую, где звенит звонок. Отослав эсэмэску, Тули́н как бы поставила точку в событиях этого странного дня. Сперва переполненный эмоциями визит к мальчику по фамилии Кьер вместе с Ле и Хессом. Ненамного легче ей стало в иллюстрировавшем семейный ад «Экспериментарии», куда их затащила Ле. В кафе, посреди кричащих и шумящих детишек, вместе с родителями поглощающими принесенную с собою еду, она вдруг ощутила, какую опасность таит в себе жизнь по тем же лекалам, по каким строят ее сидящие вокруг взрослые люди. Найя прекрасно знала, что Хесс не такой, и все-таки, когда он, заглянув ей в глаза, собрался что-то сказать, ей сразу вспомнились домик в коттеджном поселке, пенсионные накопления и великая ложь о счастливой нуклеарной семье. Да, она сказала, что позже подъедет в аэропорт, но только для того, чтобы расстаться без излишних сантиментов и вернуться домой, чувствуя себя в полной безопасности.