Ли провела языком по пересохшим губам, сердце стучало о ребра.

– Похоже, ребенок хорошо развивается, – продолжала врач. – Плацента цела. Никаких внутриутробных аномалий не вижу, но позову еще одного врача.

– И уже слишком поздно?.. – начала Ли.

– Прерывать? – Женщина вытащила стержень и, положив его на застеленный бумагой поднос, сняла латексные перчатки. – Да, мне жаль, но прерывать уже поздно.

Ширли со стоном закрыла лицо руками.

– На каких сроках еще можно сделать аборт? – спросила Ли.

– Если по правилам, то девятнадцать недель и шесть дней.

Ширли вновь выпрямилась.

– Девятнадцать недель и шесть дней? Так у меня ненамного больше. Сами только что сказали, двадцать одна неделя.

– Да, мэм, но девятнадцать и шесть самый крайний срок, многие врачи на нем отказываются от абортов. В вашем случае уже ничего сделать нельзя. Мне очень жаль.

Ли бросило в холодный пот. Ширли не хотела ребенка. Была не в том душевном состоянии, чтобы брать на себя такую ответственность… или нет?

– А можно нам еще раз поговорить с мистером Коннорсом? – спросила Ли.

Узистка встала и предложила Ширли одеться.

– Я приглашу его к вам, когда будете готовы.

Спрыгнув со стола, Ширли хранила пугающее спокойствие. Она взяла несколько жестких бумажных полотенец и вытерла гель между ног.

– М-да, скверная новость.

– Ну, что-то наверняка можно предпринять. Мы что-нибудь придумаем.

Обсуждать срок Ли не хотелось. Если Ширли забеременела пять месяцев назад, а вечеринка как раз тогда и была…

Ли хотелось рассказать усатому и доброму на вид мистеру Коннорсу о возможном отце ребенка, о своем собственном отце и странности обстоятельств. О наркотиках в прошлом. О пьянстве. Ее хотелось рассказать о всех мужчинах, с которыми спала Ширли до ее отца, и, несмотря на это, никогда не беременела.

– Ты…