После чего Андерс наполнил стакан Фабиана, и без того не пустой, и спросил его, любит ли он все еще Соню. Странно, но Фабиан был совсем не готов к вопросу и хотел было выпалить стандартный ответ о том, как сильно он ее любит и как хорошо они дополняют друг друга, хотя они такие разные. Но слова застряли.

Вместо этого он попытался нарисовать честную картину их отношений. Как он больше всего на свете хочет быть по-прежнему влюбленным, но как все превращается в ожесточенную борьбу, где сомнения чаще и чаще одерживают верх. Андерс слушал и кивал его неуклюжим попыткам описать свои чувства, и они почти становились друзьями.

– Черт, как ты все усложняешь, – наконец сказал Андерс и принес еще бутылку. – Фабиан слегка приуныл. – Или ты любишь кого-то, или нет. Что тут сложного? – продолжил муж Малин. – Конечно, пламя может ослабеть, но тогда надо засучить рукава и начать его раздувать. А уж если все погаснет, тогда пиши пропало. Тогда лучше позвонить адвокату и положить делу конец.

Хотя Фабиан уже тогда прекрасно понимал, что эти слова – не более чем избитые банальности, почерпнутые в стакане с виски, они попали в самую точку. От мысли о том, что им с Соней надо как можно быстрее положить конец отношениям, он стал задыхаться. Он встал и поехал домой, несмотря на все протесты Андерса.

Посетив ванную и выпив два стакана напитка для восстановления водно-солевого баланса, прошел в спальню. Он не хотел зажигать лампы, но в свете уличного фонаря, проникающего сквозь задернутые шторы, увидел на кровати спящую Ниву. Она не забралась под одеяло, а лежала на покрывале. На ней по-прежнему был халат, который распахнулся и обнажил как раз столько, сколько нужно.

Фабиан не мог понять, почему она не уехала домой. Она действительно работала допоздна? Он не знал, как с ней поступить: не будить или отправить на такси домой? Но не пришел ни к какому решению, будучи где-то посредине. Именно об этом говорил Андерс. Двусмысленность, в которой он пребывал последнее время, наконец начала проходить. Ему вдруг стало все ясно. Он даже увидел невооруженным глазом маленькое синее пламя. Оно слабо горело, еще немного, и оно совсем погаснет. Но пока что оно горело.

Понимание того, что только это имеет значение, придало ему сил, и, не снимая одежды, он как можно осторожнее лег на свою половину кровати, чтобы не будить Ниву. Вскоре от ее медленного дыхания он расслабился, и с каждым вдохом стал все глубже проваливаться в сон. И уже почти совсем погружаясь в мир сновидений, он с кристальной ясностью увидел, что им делать, чтобы не дать пламени полностью погаснуть. Они с Соней должны вернуться друг к другу и суметь сосуществовать в одном пространстве, не стремясь оттуда.