Сейчас, стоя перед священником, который мог помочь, спасти его, а мог и прогнать, Денис боялся только одного – стать таким, как Анку, – нераскаявшимся, вечно ненавидящим убийцей. Остаться навечно со злобой и чувством вины – двумя чудовищными спутниками, подпитывающими друг друга и не дающими умереть друг другу.

Но сердце приходило в нормальный ритм, а в голове крепла мысль, что он делает все правильно.

– Чем я могу помочь вам? – Взгляд священника был в одно и то же время напряженным и возбужденным, словно он с нетерпением ждал, что сейчас услышит от странного посетителя, и одновременно боялся того, что может узнать.

– Мне нужно покаяться.

Сказав это, Денис перестал отводить взгляд и посмотрел на священника, твердо и немного зло, словно обвиняя его в том, что тот стал невольным свидетелем хаоса в душе Дениса.

Священник, мимолетом взглянув за спину Денису, сказал:

– Меня зовут отец Павел. А как вас?

Денис назвал свое имя, все так же глядя в глаза. Почему-то сейчас ему казалось, что его дальнейшая судьба зависит от того, сможет ли он не отвести взгляд, хватит ли ему твердости для этого.

Священник пару секунд молчал, потом произнес мягко и тихо:

– Денис, постарайтесь немного расслабиться. Я попробую вам помочь, но для этого мне понадобится ваша помощь.

Денис закрыл глаза. От слов священника он почувствовал успокоение, теплое, словно стакан чая.

– Хорошо. Но я не очень-то верю в Бога.

В голове непроизвольно возник киношный образ священника, говорящий: «Это не важно, главное Он верит в вас».

– Думаю, все обстоит иначе. Вы бы не пришли за помощью к тому, в кого не верите.

Денис кивнул. Священник ему нравился. Он внушал доверие и покой и походил на человека, который сможет если не помочь, то хотя бы выслушать.

– Теперь попробую предположить, что вам сейчас нужна исповедь, а не покаяние.

– Я думал, что это одно и то же.

Отец Павел слегка помотал головой, спокойно, словно перед ним сейчас не стоял всклокоченный посетитель, а за спиной посетителя – напряженный охранник.

– Не совсем так. А точнее, совсем не так. Если не углубляться в дебри, то исповедь – это диагноз, а покаяние – это исцеление.