Линли вернулся в Новый Скотленд-Ярд без хороших новостей. Ему ничего не оставалось делать, как отпустить Мёрси Харт, когда он получил сообщение от Уинстона Нкаты, что Монифа Банколе упорно не желает говорить о клинике на Кингсленд-Хай-стрит.

Констебли трудились над поручениями, которые он дал им вчера вечером. Это была тяжелая и утомительная работа. Они обзвонили все благотворительные магазины Большого Лондона, пытаясь найти пропавшую скульптуру; одного констебля Уинстон отправил к грузчикам, чтобы узнать точный адрес склада, куда перевезли оборудование и мебель из клиники, чтобы владелец склада позвонил в полицию, как только их заберут. Второй констебль занялся документами на недвижимость, выясняя имя владельца здания, с которым клиника заключила договор аренды. Линли позвонил Уинстону после своей чрезвычайно короткой беседы с Мёрси Харт, и теперь сержант – с последним оставшимся констеблем – собирал записи всех камер видеонаблюдения в окрестностях клиники, чтобы опровергнуть заявление Мёрси Харт, утверждавшей, что она никогда не разговаривала с Тео Бонтемпи: ни как с Адаку Обиакой, ни как с Тео Бонтемпи.

Едва он закончил говорить с Уинстоном, как в комнату вошла Доротея. Она несла огромную корзину сезонных цветов и триумфально водрузила ее на стол Барбары Хейверс. Потом оглянулась, словно проверяя, не подслушивают ли их, и с хитрой улыбкой сказала:

– Тут открытка… Как вы думаете, она не обидится, если мы на нее взглянем?

– Я бы назвал это не самой удачной идеей, Ди.

– Но мне так хочется знать…

– Что знать? – спросила Хейверс, входя в комнату. Увидев цветы, она остановилась. Несколько секунд молча смотрела на корзину, потом медленно и с опаской приблизилась к столу, словно на нем лежала свернувшаяся клубком кобра. – Что это? – С подозрением посмотрела на них. – Чьи это шуточки?

– Их только что принесли, – сказала Доротея. – Правда красивые? Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь прислал мне цветы… Это так романтично! Посмотри открытку. Ты должна ее развернуть. У меня хорошее предчувствие насчет того, кто их прислал.

Хейверс посмотрела на открытку, выглядывавшую из не известных ей оранжевых лохматых цветов.

– Позже.

– Но ты должна ее открыть. Просто обязана. Почему не сейчас?

– Нет. Но ты будешь первой, кому я скажу, кто прислал эти цветы, когда разверну открытку. Но произойдет это позже. Гораздо позже. Гораздо, гораздо позже.

– Я знаю, что ждать ты умеешь не лучше, чем я, но ты жутко упрямая.

С этими словами она резко развернулась на тонком каблуке своей правой туфли и вышла из комнаты. Хейверс с прищуром посмотрела на оставшихся.