«Сквозняк», – подумала Бригитта.

Окно и правда было открыто. А потом она различила в тусклом свете, проникающем из сада, мужской силуэт.

«Андреас».

Прежде чем Бригитта успела закричать, он ударил ее в горло кастетом. Она схватила ртом воздух, разряд тока замкнул нервы, и ее ноги подкосились. Подхватив девушку со спины, Андреас зажал ей рот и снова врубил заряд ей в бедро. Ноги Бригитты судорожно задергались, глаза закатились. Ей никогда еще не было так больно, но она не могла даже закричать – только мычать в удушающую ее руку. Она попыталась укусить его ладонь, но он взял ее за волосы и ударил лицом о зеркало. Зеркало разлетелось вдребезги, и Бригитта почувствовала, что в ее носу что-то сломалось.

– Гребаная потаскуха, – прошептал ей на ухо Андреас, сунув ей между ног кастет и выпуская разряд. – Наслаждайся.

Перед глазами у Бригитты потемнело, и она подумала, что умирает.

Когда тени рассеялись, она поняла, что еще жива. Стоя посреди столовой, Андреас обвивал левой рукой ее горло. Что-то больно впивалось в шею: журналист прижимал к ее коже осколок зеркала размером с кусок торта.

– Делайте, как я говорю, или я перережу этой шлюхе горло, – сказал он.

Коломба, закусив губу, стояла перед ними с пистолетом наготове. Данте как каменный застыл у окна.

Подбородок Андреаса заливала кровь. Кровоточила и рука, в которой он держал обернутый во втулку от туалетной бумаги осколок. В трусах он выглядел страшно и нелепо.

– Отпусти ее, – сказала Коломба. – Или все плохо закончится.

– Если ты уверена, что убьешь меня наповал, стреляй. Потому что, если у тебя не получится, я прирежу ее, как свинью. – Журналист крепче притиснул к себе Бригитту, и она с отвращением почувствовала, что к ее ягодицам прижимается эрегированный член. – А может, еще и отжарю, пока она умирает. Всегда хотел попробовать.

Он провел языком по шее Бригитты, и она содрогнулась от омерзения.

– Иди на хер, – сказала она.

Андреас прижался к ней еще теснее:

– Продолжай, ты меня заводишь.

Сидящий на диване Максим смотрел на Андреаса, прищурив здоровый глаз.

– Я знавал немало таких, как ты.

– Да неужели? И какими же они были?

– Когда я с ними расставался – мертвыми.