— Не сомневаюсь, — фыркнул Макс.

— Почему? — не поняла я.

— А как бы ты себя чувствовала, если бы узнала, что так с тобой поступили собственные дети? — подпёр кулаком подбородок Макс.

Меня невольно передернуло, и в горле встал ком.

— То-то же, — поднял вверх указательный палец Максим.

— Можно мне ещё кофе? — попросила я.

Смирнов включил чайник.

— Ладно, господа, так и быть расскажу вам и эту историю. Всё-таки Александра в ней пострадала, — смирился Михаил, заливая крутым кипятком растворимый кофе.

— Спасибо, — взяла я кружку и стала размешивать сахар.

— Павел, как я могу судить, душевнобольной человек. И виноват в этом как не странно сам старший Суханов.

— Да прям-таки, — фыркнул Макс. — Мужик работает сутками, чтобы обеспечить детей, а ещё и виноват остался?

— В этом и проблема. Владлен обеспечил детей всем, кроме внимания. В погоне за деньгами и благополучием, он никогда не интересовался, чем живут его дети. Он понятия не имел, о том насколько хороша его дочь в программировании, и что у сына дар художника от бога. Суханов его работы увидел впервые несколько дней назад и был весьма впечатлен.

— Это не делает его виновным в странностях сына, — резко припечатал Максим.

— Да, но все истоки уходят к этому. Павел ненавидел автомобили отца, и если бы не это, то не было бы всех этих смертей. Именно этот факт привел к тому, что Павел "тронулся" головой и если бы Владлен вовремя это понял и отправил сына к психологу, то все могло бы быть по-другому.

— А откуда вы все это знаете? Павел и Анна ведь сбежали из страны. Суханов и сам был не в курсе происходящего, — недоуменно почесала я нос. — Или я не права?

— Как я уже сказал, Павел был душевнобольным человеком и одаренным художником. Творческим людям свойственно воспринимать мир более эмоционально. Павел выплескивал свои эмоции не только на холст. Он вел личный дневник, который нашел его отец, после их с Анной побега. Когда он отдал его мне, мужик находился на гране нервного срыва или ещё чего хуже. Я думал его, разобьёт инсульт прямо при мне.

Смирнов замолчал, и устало потёр переносицу. Он махнул рукой каким-то своим мыслям, взял ключи и открыл сейф. Под грудой папок и документов лежал черный ежедневник. Смирнов достал его, смахнул невидимую пыль и открыл одну из страниц.

— Вы помните имя первой пропавшей девушки? — посмотрел он по очереди на меня и Макса.

— Анна, вроде бы, — нахмурил брови Макс.

Я отрицательно покачала головой.