Она делает глоток из стакана, а я внезапно теряю нить разговора.

– Какую правду?

– Они не такие уж и богатые. Во всяком случае, сейчас. Френни продала здание много лет назад. Сейчас она владеет только пентхаусом и Полуночным озером.

– Мне кажется, это все-таки богатство.

– Ну да. Но это несколько миллионов, а не миллиард.

– А почему она потеряла столько денег?

– Из-за этого места. – Минди смотрит на убранство «Кизила», но я понимаю, что говорит она о том, что снаружи. О лагере, об озере, о лесах. О девочках. – Восстановление репутации может дорого обойтись. Френни договаривалась с семьями пропавших. Чет сказал мне, что она заплатила по меньшей мере десять миллионов каждой семье. Я думаю, Френни просто швырнула им деньги. Она проделала тот же трюк с несколькими благотворительными фондами, надеясь вернуть милость других богачей. И сама подумай, сколько она спустила на Тео.

– Авария, – говорю я. – Чет упоминал.

– Да машина почти ничего не стоила по сравнению с тем, сколько она потратила на то, чтобы Гарвард принял его обратно. Они не очень-то хотели видеть у себя на кампусе человека, обвиненного в убийстве. Ты только не обижайся.

Я киваю и не могу не почувствовать уважения к Минди за то, что она бьет в ответ столь же сильно.

– Не буду.

– Чет сказал мне, что Френни оплатила здание для новой лаборатории – только чтобы они подумали о том, чтобы пустить Тео обратно. Вот тогда она и продала Харрис. Мне кажется, ей стоило продать Полуночное озеро. Чет сказал мне, что попытался уговорить ее именно на это, но она сразу отказалась. Так что с продажей придется подождать до…

Минди прерывается на полуслове, почти проболтавшись о том, что Френни умирает. И хотя я и так все знаю, я не могу не восхититься ее умением держать язык за зубами. Приятно сознавать, что о каких-то секретах она предпочтет умолчать.

– Так вот, про деньги я рассказала. Только между нами, на самом деле я очень рада. Мысли о деньгах ужасно меня пугали. Ты не пойми меня неправильно, у них много денег. Больше, чем было у моей семьи. Мы и мечтать о таком не могли. Но я не чувствую угрозы. Чем больше денег, тем больше притворства. И мне нужно волноваться о том, что руки пропахли молоком.

Минди смотрит на свои пальцы, а потом на ладони в свете ночника.

– Извини, что я тебя осудила.

– Я привыкла. Только прошу тебя, не рассказывай Чету или Френни. Пожалуйста.

– Не буду.

– Спасибо. Кстати. Я не думаю, что ты с ними что-то сделала. Я видела вас вместе, вы друг другу нравились. Я в таком разбираюсь.