Вдалеке распахнулась парадная дверь Особняка. На улицу в сопровождении двух полицейских вышел Тео. Они твердо держали его за руки. Было понятно, что его выводят силой. Я тупо стояла у машины и смотрела, как они ведут его в здание ремесел и искусств. Вероятно, для очередного допроса. Тео увидел меня и посмотрел умоляюще, словно прося вмешаться.

Это была последняя возможность признаться.

Я села на заднее сиденье «Вольво» и сказала:

– Папа, пожалуйста. Поедем.

Отец подчинился. Дверь Особняка снова распахнулась, и на улицу выбежал заплаканный Чет. Он несся так быстро, что я не различала его ног. Чет бежал к зданию ремесел и искусств и звал Тео. Лотти поспешила к нему наперерез и уволокла его в Особняк, махнув рукой отцу, чтобы мы поскорее уезжали.

Я продолжила смотреть, развернувшись на сиденье, на Лотти, Чета и тихий лагерь, пока все это не растворилась за поворотом.

32

32

Когда Бекка уходит, я остаюсь лежать на койке с плюшевым мишкой Кристал в руках. Я пытаюсь придумать, что делать с Лотти. Естественно, нужно кому-то рассказать. Но у меня мало вариантов. Флинн не верит мне. Я не верю Френни. И даже Тео вряд ли на моей стороне, ведь Лотти была с ним на протяжении десятилетий.

Я смотрю в окно и обдумываю варианты. Вечернее небо сменяется чернотой. Поисковая команда вертолета включила прожектор и шарит им по воде. Они пролетают надо мной каждые пятнадцать минут, и яркий свет играет в кронах деревьев.

В дверь снова стучат. Секундой позже она отворяется. Минди принесла поднос из столовой.

– Я с ужином, – говорит она.

На подносе явно не еда для детей. Это ужин прямиком из Особняка. Филе-миньон с жареной картошкой, приправленной розмарином. Запах расплывается по коттеджу, напоминая о Дне благодарения.

– Я не голодна, – говорю я, хотя в обычной ситуации уже набросилась бы на мясо.

Особенно учитывая тот факт, что я вообще мало ела из-за стресса и дрянной еды. Однако смотреть на тарелку я не могу. Тревога скрутила мой живот так сильно, что боюсь, никогда не избавлюсь от этого ощущения.

– Еще я принесла вина. – Минди показывает мне бутылку пино-нуар.

– А вот от этого не откажусь.

– Мне половину. Ну и денек. Девочки в ужасе, а мы с ума сходим, пытаясь их занять и успокоить.

Она ставит поднос на ящик Саши, который раньше принадлежал Эллисон. Возможно, он больше не принадлежит никому, как и временно бесхозный мишка Кристал.

Минди легко подцепляет пробку, и я понимаю, что вино было открыто в Особняке. Возможно, чтобы не давать мне доступ к штопору. Минди разливает вино в пластиковые стаканчики. Я сразу вспоминаю психиатрическую лечебницу, там тоже нельзя было пользоваться острыми предметами.