– Ты прекрасно знаешь, что не стоит задавать вопросы.

– Брось, пап, я уже взрослый.

– Иди в кровать.

Отдав приказ, я выхожу на крыльцо и поджигаю сигарету. Услышав за спиной скрип сетчатой двери, вздыхаю.

– Я охереть как боюсь, понял? Не знаю, чем ты занимаешься, когда уходишь по ночам, и не знаю, вернешься ли.

– Не выражайся.

– Мамы тут нет. И ты сам постоянно материшься.

– Не надо за мной повторять.

Я глубоко затягиваюсь сигаретой, давая клятву, что эта пачка последняя.

– Ты же знаешь, что она встает сразу после твоего ухода и не ложится, пока не увидит, как ты возвращаешься. А потом притворяется спящей.

Знаю, и вина заживо пожирает меня. Я выдыхаю дым.

Доминик садится рядом со мной на ступеньки, почти превосходя меня по росту, и мне приходится изогнуть шею. Я знал, что этот день настанет. Просто не думал, что это случится так скоро.

Смотрю на сына, пока мои же глаза умоляют меня, а я не верю, что смотрю в свое отражение.

Провожу костяшками пальцев по его голове, и он стряхивает мою руку.

– Ты слишком умен для своего же блага. Я хочу для тебя другого.

– Что хорошо для тебя, хорошо и для меня. Пап, пожалуйста, просто скажи, куда ты.

Я вытаскиваю из кармана телефон и начинаю печатать сообщение.

– Да пофиг, – бурчит сын и, встав, поворачивается к двери.

– Ботинки возьми, – приказываю я и читаю ответ.

– Сэр?