На эсэмэски и звонки он не отвечает, надо придумать другой способ связаться с ним. Немного поразмыслив, я достаю блокнот.

Наши отношения начались с обмана: я назвалась вымышленным именем.

Теперь я должна быть с ним абсолютно честной.

Мне неведомо, как отыскала его доктор Шилдс и что она ему наговорила. Поэтому я начинаю с того момента, когда я взяла с кресла телефон Тейлор у нее дома, и заканчиваю тем, как в Ботаническом саду поняла, что Эйприл была пациенткой Томаса.

Пишу даже о том, что я переспала с Томасом. «Знаю, к тому времени у нас было только два свидания, и никаких взаимных обязательств… но я сожалею об этом, и не только из-за того, кем оказался Томас, а прежде всего потому, что ты стал дорог мне».

Получилось шесть страниц.

Кладу письмо в конверт, надеваю куртку, хватаю поводок Лео.

В коридоре как-то необычно тихо. Все квартиры в этом доме – однокомнатные или двухкомнатные – для семей не подходят. Большинство соседей, должно быть, уехали на праздники к родственникам.

Я выхожу из подъезда и, сбитая с толку, застываю на месте в нерешительности.

Что-то не так.

Жизнь вокруг словно замерла. Какофонию уличных шумов будто отключили. Впечатление такое, что во всем Нью-Йорке объявлен антракт, и все ждут, когда снова поднимется занавес и начнется второй акт.

Не может же быть, чтобы я осталась одна во всем городе. Но ощущение именно такое.

* * *

Я оставила письмо для Ноа у дежурного консьержа и возвращаюсь домой. Звонит мой мобильник.

Это может быть кто угодно. В своем телефоне я не устанавливала индивидуальные сигналы для разных абонентов.

Но я точно знаю, кто это, еще до того, как смотрю на экран.

Сброс.

Фамилия доктора Шилдс исчезает с экрана.

Ну что ей еще нужно от меня в день Рождества?