– Джесси? Мы с мамой слушаем тебя, – слышу я густой сипловатый голос отца. И не могу произнести даже ту первую фразу.
Горло сдавило. Это как в кошмарном сне, когда невозможно издать ни звука. У меня кружится голова, кажется, я вот-вот потеряю сознание.
– Джесс? Что случилось?
Голос матери полон тревоги, и меня наконец прорывает:
– Когда Бекки выпала из окна, меня не было дома. Я оставила ее одну, – выдавливаю я из себя. – Я заперла ее в спальне на замок.
В ответ – молчание.
Такое чувство, что меня разрывают на части; все эти годы моя тайна помогала мне сохранять целостность, а теперь оболочка рушится.
Подобно мне, они, должно быть, вспоминают, как бесчувственное тело Бекки кладут на носилки и увозят на «скорой».
– Простите меня, – произношу я, содрогаясь от рыданий. – Я не…
– Джесси, – решительно перебивает меня отец. – Нет. Это
От удивления я резко вскидываю голову. Что он такое говорит? Должно быть, неправильно меня понял.
А он продолжает:
– Та сетка от комаров давно была сломана, и я все собирался и собирался ее заменить. Если б заменил, Бекки не сумела бы ее открыть.
Я падаю на кровать, у меня кружится голова. Все опрокинулось вверх дном.
Значит, папа тоже считает себя виноватым?
– Но я же должна была присматривать за ней! – кричу я. – Вы мне доверяли!
– О, Джесс, – говорит мама. Голос у нее какой-то подавленный. – Нельзя было оставлять на тебя Бекки на все лето. Я обязана была что-то организовать.
Я ожидала гнева, а то и чего похуже. Но никак не думала, что родители страдают и винят себя, как и я.
– Детка, – продолжает мама, – трагедия с Бекки – это просто ужасное стечение обстоятельств. В этом никто конкретно не виноват. Просто жуткий несчастный случай.