– Отпусти ее. – По щекам старика струятся слезы.

– Я больше не голоден, – продолжает Дан, в то время как Биргитта пытается вывернуться из его рук. – Смерть будет очень медленная и мучительная. Намного больнее, чем ты можешь себе представить. Но у тебя есть шанс ее избежать. Просто скажи одно слово, и я съем Биргитточку.

Старик, кажется, заколебался.

«Скажи это, – думает Дан. – Скажи это, чертов старикашка, и это будет последнее, что Биргитта услышит в этой жизни».

Старик качает головой:

– В таком случае убей меня, проклятый дьявол.

Дан ненавидит его в эту минуту. Он лживый притворщик.

Пора уже с этим заканчивать. Но Дан совсем не хочет крови Биргитты. Ему даже не любопытно попробовать ее на вкус.

Дан кладет руки Биргитте на шею. Сжимает их изо всей силы. Шея теплая и мягкая, а глаза Биргитты, большие и круглые, вываливаются из орбит. Лицо Дана будет последним, что она видела в жизни.

Слабые руки старика наносят Дану удар за ударом по голове, но его удары почти совсем не чувствуются, они словно трепет птичьих крыльев.

Дан их полностью игнорирует. В этот момент во всем мире существуют только он и Биргитта. Он кладет ее на зеленое сукно игорного стола. Теперь этот миг позади – та секунда, в которую женщина поняла, что все кончено, что она сейчас умрет, а причина этого он, Дан. Он старается сохранить в памяти каждое движение ее лица. Потому что знает, это воспоминание принесет ему наслаждение еще много раз.

Мужа Биргитты он отдает на растерзание одному из новорожденных с прогулочной палубы. Вскоре и ему пришел конец.

Когда Дан выходит в галерею, за ним поднимаются еще несколько новорожденных. Они идут следом.

Его голодная армия. Его послушные дети. Его подданные.

Адам ждет его у входа в ресторан «Буфет „Харизма"». Он жестом останавливает новорожденных последователей Дана, вид у него ужасно самодовольный, и в глубине души Дана мелькает тень раздражения.

Да, конечно, все началось с Адама. Но без Дана ему не удалось бы сделать так много. Он и сам это признает. Без его помощи Адам не смог бы отрезать «Харизму» от внешнего мира, чтобы их никто не беспокоил. Он не знал бы, какой шаг предпринять дальше.

– Ты слишком много съел, – говорит Адам. – Я предупреждал. Тебе будет плохо.

Дан чувствует, как обе группы новорожденных рассматривают их. Интересно, что они понимают.

Нужен ли ему вообще Адам? Он может научить его чему-то еще? Кажется, что нет. Дан думает, что ему уже никогда никто больше не понадобится.

– Не беспокойся за меня, – отвечает он. – Но спасибо за заботу.