В деревне, как и говорил аптекарь, преобладал народец темный и подверженный разного рода предрассудкам. Тот же туземец, что показал Аните Бездонный Колодец, сделал попытку всучить ей счастливую кроличью лапку и четырехлистный клевер, бережно засушенный меж страниц потрепанного требника. А еще, за дополнительную плату, предлагал указать адресок гадалки, которая минувшей весной напророчила смерть хромому Жану и криворукому Мишелю. Анита вежливо отказалась.

От безысходности она заглянула на почту, где скучали двое служащих: почтальон и цензор, присланный сюда по причине близости деревни к территории враждебного государства. Было видно, что работы у них, как говорят русские, kot naplakal.

— Рыбаки не пишут писем, — просветил туристку хмурый почтовик в приплюснутой фуражке. — Они невежественные и нищие. А самая дешевая марка стоит двадцать сантимов, плюс конверт… Кстати, не хотите ли купить марочку? Первая французская, в обороте с января. Про нее мало кому известно, люди не доверяют, а начальство дерет с нас три шкуры — требует, чтобы в ходу было только отечественное. Мода на патриотизм, чтоб ее… — Почтовик оглянулся на цензора, явного чужака в этих краях, и понизил голос: — Премии лишают, грозят зарплату урезать. У деревенской почты и так прибыли никакой, того и гляди разгонят. Купите, а?

Анита сжалилась и приобрела набор марок с профилем богини Цереры — за двадцать сантимов, за сорок и за целый франк.

Завершив осмотр деревушки, она присоединилась к Алексу, который сидел на покатом валуне, созерцал романтический закат и выглядел умиротворенным, как древнегреческий философ.

— Сможешь так? — Он бросил далеко вперед плоский камешек, и тот вприпрыжку пустился по воде.

— Здесь становится скучно, Алекс, — пожаловалась Анита. — Денек-другой ради Вероники я потерплю, но если не подвернется какого-нибудь приключения, то мы совсем закиснем.

— А не ты ли обещала мне в Париже, что не будешь больше лезть в авантюры? — напомнил Максимов. — Лично я предпочел бы путешествовать тихо и мирно — как подобает приличным гражданам приличной страны.

Анита подобрала юбки и сделала попытку пристроиться рядом с ним на валуне, но неожиданно ее внимание привлек некий объект, колыхавшийся в волнах и косо освещенный лучами заходящего светила.

— Глянь! Что это там?

Максимов приставил руку козырьком ко лбу.

— Похоже, бутылка…

— Достань мне ее!

— Вот еще! Стану я собирать всякий хлам…

— Достань! Если бутылка плывет по морю, то это необязательно хлам.

Алекс хмыкнул, подвернул купленные в Париже модные брюки из тонкой шерсти табачного цвета, скинул с ног лакированные боты и по щиколотки зашел в средиземноморские воды. Бутылка плыла мимо, высунув узкое горлышко, заткнутое пробкой и залитое сургучом. Максимов протянул руку, чтобы достать этот стеклянный поплавок, но расстояние было слишком велико. Помог прибой — он хоть и окатил до подмышек, зато толкнул бутылку в нужном направлении.