И у Котляровой есть спасательный круг. Семибратова сама упала, и не умерла она там, в приюте, а вышла на улицу Вересова, и оттуда уже попала на остановку. Дальше пошла пешком. И на какое-то время появилась на Железнодорожной улице. А потом оказалась под поездом.

В теории под поезд она могла броситься сама. Потому что знала, какая слава ходит о железнодорожном повороте, облюбованном самоубийцами. И Котлярова знала об этом месте: Семибратова ей говорила. А Диденков с Бабуровым могли не знать.

И еще Котлярова подбросила помаду в машину к Диденкову и Бабурову.

— А вот где она была? — Диденков ткнул пальцем в Риту.

— Спала я, — скривилась девушка.

— Одна?

— Зубами к стенке.

— А кто у вас тут раньше по ночам работал? С кем ты здесь зажигала?

— С кем я зажигала?! Кто здесь раньше работал?!

— А такой, челюсть как у орангутанга! — Диденков выдвинул вперед нижнюю челюсть и закатил глаза.

— А почему как? — засмеялся Бабуров, глянув на ворота с вывеской на них. — Это и был орангутанг. Брошенный орангутанг.

— Сам ты орангутанг! — передразнила парня Рита.

— И место тебе — в обезьяннике, — поддержал ее Ворошилов.

— Через час жду вас в своем кабинете, — сказал Капитонов, недобро глядя на Бабурова. — Поговорим.

— О чем?

— Или доставлю под конвоем.

— Сами приедем, — буркнул Диденков.

— И все объясним, — в том же тоне пообещал Бабуров.

Капитонов не знал, что с ними делать. Обман свой они так и не признали, Котлярову не трогали — не били, не насиловали, во всяком случае заявлять на них она не собиралась. Не видел он оснований задерживать их, а говорить с ними пока не о чем.

— А мы пока с гражданкой Котляровой пообщаемся, — сказал Макар, кивком указывая парням на «Ленд Ровер». — Всем спасибо, как говорится, все свободны.