– Мони, милая, все дело в странице. Надо было открыть книгу на нужной странице.

– Ты должна все исправить, – ответила Мони. – Я не могу вернуться домой в расстроенных чувствах, зная, каково это было. Я своими глазами видела ее безграничное унижение, а он не проявил ни капли понимания, Аннапурна! Неужели он действительно считал ее такой бессердечной? Знал ли он ее по-настоящему?

«Нет, не знал, ведь они всего лишь покатались пару дней по Монако, прежде чем он сделал предложение» – вот что хотела сказать Аннапурна. Но Мони была разгневана, обижена и разочарована, и Аннапурна решила, что нужно побыстрее завести ее обратно в кладовку и отправить на ту террасу ресторана в Монте-Карло, где было сделано предложение руки и сердца.

Она завела Мони в кладовку. Зашла следом. Уложила подругу на кушетку. Убедилась, что роман точно раскрыт на нужном месте («Через пять минут он вышел из ванной. „Пойдем вниз. Побудьте со мной, пока я завтракаю“»[27].), положила книгу на грудь Мони, накрыла ее руками, пробормотала заклинание и взмолилась о том, чтобы путешествие вышло приятным и недолгим. И снова Мони мгновенно унеслась прочь, но на этот раз Аннапурна осталась рядом с подругой.

Черты лица Мони разгладились. Она тихонько вздохнула. Томно изогнулась на кушетке. Причмокнула. Еще раз вздохнула. Аннапурна поглядывала на часы и отсчитывала время. Она пыталась мысленно восстановить ход событий, но не могла припомнить ничего, кроме бритья, завтрака на террасе и какого-то разговора об апельсинах. Поэтому она дала Мони пять минут, затем десять и, когда та заворковала, решила, что на этом все. Продолжать не стоит: в следующей сцене миссис ван Хоппер, кажется, отпускает нелестные комментарии насчет причин интереса Максима к рассказчице, и Мони совершенно ни к чему это видеть.

Аннапурна осторожно потянула за канат, чтобы вернуть Мони в кладовку. После этого она даже посидела с подругой, выслушивая ее восторги по поводу пейзажей, ароматов, мужественной красоты Максима и волос рассказчицы, которые вовсе не были мышиного цвета, а просто нуждались в хорошем шампуне для блеска, – жаль, нельзя вернуться и подсунуть ей флакон «John Frieda», этого хватило бы.

Мони со слезами на глазах поблагодарила Аннапурну, крепко обняла ее и назвала своей лучшей подругой. Затем она поправила одежду и вышла из кладовки настолько незаметно, насколько это возможно для женщины в странном наряде. Аннапурна последовала за ней, глубоко дыша, чтобы немного успокоиться после волнующего путешествия Мони.

– Ну. И. Что. Это. Было?