Милдред тоже начала тяготиться своим предприятием. Конечно, успех был сногсшибательным. Все благотворительные фонды, для которых она собирала средства, купались в деньгах. Но хотя она бывала исключительно упрямой, придумав верный способ делать деньги – как в случае с талантом Аннапурны, – она вовсе не была бессердечной. Она видела, что Аннапурна выглядит все более изможденной. Дар Аннапурны эксплуатировался так часто, что вместо регулярной, здоровой еды она питалась арахисовым драже «Эм-энд-Эмс» или вообще голодала и к тому же забыла, когда в последний раз спала больше четырех часов. Что до такой простой роскоши, как своевременный визит в парикмахерскую… Об этом оставалось лишь вспоминать с тоской. Аннапурне приходилось быть на месте, чтобы отправлять сорящих деньгами клиентов в путешествия, выбора не оставалось. Если она откажется, может запросто случиться бунт. В городе всего двое полицейских, так что придется держаться изо всех сил.

О том, что предел достигнут, догадалась Мони Рирдон-Пиллертон. Она пришла к этому выводу однажды днем, обнаружив, что сможет попасть в кафе-мороженое лишь через полтора часа, – снаружи тянулась длинная очередь. Мони обещала купить двум младшим по рожку с кокосовым джелато, а взамен те согласились на давно назревшую чистку зубов у стоматолога. Дети возмущенно взвыли, несмотря на ее извинения и клятвенное обещание проехать семь миль до ближайшего продуктового и купить им по батончику «Дав», – и Мони окончательно укрепилась в своем решении. Нужно было что-нибудь предпринять, и когда на другой день она встретила, впервые за три месяца, бедную осунувшуюся Аннапурну, то дала слово спасти ее.

На следующее утро Мони устроила засаду. Заметив, что Милдред Бэнфри идет от почты к «Грандиозно!», чтобы продолжать грести деньги лопатой, она коршуном налетела на нее и быстро и ловко затащила Милдред в женский туалет в «Юзлесс бэй кофе-хаус». Надо сказать, что Милдред, видя, что происходит, и в глубине души понимая, что любые слова Мони будут истинной правдой, не стала возражать и говорить: «Отпусти меня, женщина!» – после того как та прошипела: «Ты только посмотри на нее, бесстыжая корова!»

Милдред не обиделась, хотя «корова» резанула ей ухо. «На нее» значило, конечно же, «на Аннапурну», и, как говорилось выше, к тому времени Милдред уже посмотрела на Аннапурну. Она провела не одну бессонную ночь, переживая из-за своей компаньонки по «Грандиозно!», и в эти часы думала большей частью о том, как облегчить жизнь Аннапурне. Впрочем, дальше вопроса: «Нельзя ли пробудить этот талант в ком-нибудь еще?» – она не продвинулась. Поэтому она была готова не только простить грубое обращение, но и поговорить о том, как вернуть контроль над ситуацией и восстановить здоровье Аннапурны, чтобы их бизнес продолжал процветать, пусть и в уменьшенном масштабе.