– Этот поезд уже ушел, – раздраженно отрезала Мони. – Думаешь, можно просто сказать: «Извините, ребята, теперь не больше восьми путешествий в день»? Если так, ты поехала головой еще сильнее, чем кажется.

Милдред, полная решимости не отвлекаться на возмутительные замечания, лишь вдохнула поглубже и спросила:

– А может, выходной?.. В казино «Тулалип» за городом есть спа. Я в нем никогда не была… представляешь меня в спа? Ха-ха! Пара дней там – и она встанет на ноги.

– А дальше что? – спросила Мони Рирдон-Пиллертон. – Я скажу тебе: все начнется сначала. И ты вправду считаешь, что никто не потащится за ней в казино? Кто-нибудь заявится в Лэнгли, страстно мечтая… ну, не знаю… поохотиться на собаку Баскервилей…

«Неплохая идея, – подумала Милдред. – И прекрасная замена для бабулек, которые хотят расследовать преступления вместе с этими законченными олухами Пуаро и Марпл. В „Шерлоке Холмсе“ нет открытого насилия и, уж конечно, нет секса, который может оскорбить…»

– Милдред, ты меня слушаешь?

– Само собой! – заверила ее Милдред и подумала: не стоит расстраиваться из-за того, что ее мысли мгновенно съезжают на бизнес. Так уж она устроена. – Ты говорила, что за ней потащатся.

– Фанатки-путешественницы, которым не терпится залить селфи со смартфона в Интернет. Мы с Аннапурной в Лэнгли. Мы с Аннапурной на причале. Мы с Аннапурной на пароме. Мы с Аннапурной ждем массажа в спа «Тулалип». «Кстати, Аннапурна, ты не могла бы отправить меня в Венецию, пока ждешь массажа? Хочу посмотреть, как карлица – или кто это был? – зарезала бедного рассказчика, который всего лишь хотел вернуть к жизни свою маленькую дочку»!

– «Не оглядывайся»? – спросила Милдред. – Кстати, отличная замена для этого скучного «Есть, молиться, блевать», или как его там? Ну ты знаешь, о чем я. Эта, как ее, путешествует по разным экзотическим местам, чтобы исцелить разбитое сердце, и случайно встречает очередного мужчину, который его разобьет. Полная чушь!

– Прекрати! Мы говорим об Аннапурне. О том, чтобы у нее была личная жизнь. О том, чтобы спасти ей жизнь. А для этого тебе надо хоть на минуту оторваться от кассового аппарата.

Печальная истина заключалась в том, что, несмотря на лучшие намерения, Милдред Бэнфри не могла этого сделать. Мони Рирдон-Пиллертон поняла это вскоре после начала их бесплодного разговора – когда в дверь туалета начала ломиться женщина, которой было невтерпеж. Еще Мони поняла: она лично отвечает за то, что случилось с ее давней подругой и со всей деревней. Если бы она всеми силами не упрашивала Аннапурну подарить ей несколько минут наедине с Максом де Винтером и навеки безымянной рассказчицей, ничего не случилось бы. А значит, она должна как следует постараться и вернуть все на место.