– Она не сделала мне одолжения, когда оставила аппарат. Она ударила меня им, когда увидела, что я его взяла. И оставила она мне не настоящий нож, а ножик для конвертов. Моя сумка погибла из-за того, что намокла, но да, в ней была наличность. Я целых два дня провалялась в лесу, вся избитая и связанная, прежде чем мне удалось выбраться. Без еды и без воды. А вокруг меня бродили звери. Она даже не знала, мертва я или жива, а теперь оказывается, что она сделала мне одолжение?

– Она не позволила Куинну убить тебя, так что да…

– Но она позволила ему полоснуть меня ножом, пнуть в голову…

Анаис встала передо мной, лицом ко мне.

– Я не говорю, что все это было правильно, но Мари всегда видела отца и то, что он сотворил много лет назад, в каком-то романтическом ореоле, так что меня не удивляет, что все закончилось именно так; однако я очень сомневаюсь, что Мари желала тебе смерти. – Она указала на меня пальцем: – И ведь ты выжила.

– Серьезно? Я выжила?

– Ава, а теперь расскажи мне, зачем ты для всех создаешь видимость, будто мертва? Зачем тебе понадобился этот план: отправиться в круиз и где-то сойти на берег? В этом слишком много театральности.

Я устремила взгляд вдаль.

– Если я мертва, то меня не придется искать, так что Мари, вероятно, действительно оказала мне услугу, оставив мне камеру. Все сработало.

– Кто тебя ищет? Все четверо мертвы, в том числе и твой дед.

Я резко подняла голову. Что Мари рассказала ей?

– Ты так и не уточнила, где деньги, – сказала я. – В каком банке? Куда мне идти, когда я прилечу в Ханой?

– У нас впереди еще много дней, чтобы поговорить об этом.

Анаис ушла в каюту. Я услышала, как она диктует по телефону заказ. Когда бабушка вернулась, вид у нее был деловитый и решительный.

– Ты выглядишь так, будто много дней у тебя маковой росинки во рту не было – и я заказала кое-какой еды. А потом я хочу услышать твою версию того, что случилось.

На одно короткое мгновение мне в голову пришла мысль, как просто было бы спрыгнуть за борт и поплыть на свет. Воздух был теплым, густым и солоноватым, и мне стало интересно, как далеко до тех огней.

– Мари в письме написала еще кое о чем, – сказала Анаис, – и с тех пор я не могу спокойно спать. Семья рушится. Когда ты впервые оказалась у нас…

– Пожалуйста, не надо…

– Я умоляла дочерей сдать их отца в полицию. А тебя передать социальным службам. И тогда я приняла несколько решений – запретить всем вам жить со мной, не давать им денег на то, чтобы они откупились. Так что я тоже в некотором роде виновата.

То, что она говорила, было правдой, и я не знала, как отвечать. В какой-то момент Анаис действительно могла положить конец всему этому, пустив нас к себе во Францию. Там Куинн нас не достал бы.