— Не троньте меня! — кричал он. — Или лучше убейте! Убейте сразу! Мне все равно!

— Чарльз, послушай меня. — Я старалась, чтобы голос мой не дрожал. — Я правда хорошо к тебе отношусь. И ты не должен думать обо мне плохо. Кроме меня, у тебя ничего нет. Ты потерял место в «Терновнике», и тете своей ты не нужен. Ты не можешь теперь вернуться в деревню. К тому же ты попал в Саутуорк,[20]и без моей помощи тебе отсюда не выбраться. Ты только сильнее заблудишься, а в Лондоне полно жутких типов, они такое делают с потерявшимися светловолосыми мальчиками! Заманят на корабль — и очутишься где-нибудь на Ямайке. Тебе этого хочется? Не плачь, ради бога, не плачь! — Он начал рыдать. — Думаешь, мне не хочется плакать? Меня подло обманули, и человек, который это сделал, лежит теперь в моей кровати, и моя же собственная мать обнимает ее! Тебе этого не понять. Тут вопрос жизни и смерти. Глупо было говорить, что убью ее сегодня. Но дай мне день или два, и я что-нибудь придумаю. Там, в доме, деньги, и — клянусь тебе, Чарльз! — там есть люди, если им рассказать, как со мной обошлись, они с радостью отвалят кучу денег тому мальчику, который помог мне к ним вернуться...

Он затряс головой и продолжал плакать. Наконец и я тоже заплакала. Обняла его, он склонил голову мне на плечо — так мы сидели и выли в два голоса, пока кто-то из соседей не начал барабанить в стену и кричать, чтобы мы замолкли.

— Ну ладно, — сказала я, утирая нос. — Ты уже не боишься, правда? Будешь теперь спать, как хороший мальчик?

Он сказал, что попробует, только если я буду рядом, и мы с ним легли на кровать, ту, что в рыжих волосах, и он заснул, его розовые губы во сне чуть приоткрылись, и дыхание стало ровным.

Я же всю ночь не могла сомкнуть глаз. Представляла себе Мод, как она спит в доме напротив, рядом с миссис Саксби, и рот ее тоже полуоткрыт, как у Чарльза, и похож на цветок, а шея у нее тонкая, белая и беззащитная.

...Когда настало утро, я уже наполовину продумала план. Постояв у окна, я понаблюдала какое-то время за дверью мистера Иббза, но, убедившись, что никто не зашевелился, бросила это дело. Спешить некуда. Сейчас мне нужно было другое: деньги. И я знала, как их достать. Я велела Чарльзу причесаться, сделала ему ровный пробор и вывела из дома с черного хода. Я повела его в Уайтчепел[21]— там, как мне представлялось, вдали от Боро, я могу ходить неузнанной даже без вуали. Нашла подходящее местечко на главной улице.

— Стой здесь, — велела ему.

Он послушался.

— А теперь вспомни, как ты плакал ночью? Давай попробуй поплакать так же.