Как я уже говорила, я шла неслышно, словно привидение, и плакала тоже как привидение: молча, дав волю слезам, — словно знала, что слез хватит на добрую сотню лет. Я дошла до галереи. Дверь в библиотеку была приоткрыта. Рядом с ней по-прежнему висела звериная голова со стеклянным глазом и острыми клыками. Я вспомнила, как потянулась потрогать ее, когда в первый раз пришла за Мод. Я тогда ждала у двери и слышала, как она читает. И снова я вспомнила ее голос. И мне даже показалось, я почти его слышу. Словно шепот, словно дуновение в тиши огромного дома.

Я затаила дыхание. Поток речи прервался, потом полился снова. Нет, это не у меня в голове, это шло снаружи — из библиотеки... Я насторожилась. Может, и правда в доме привидение. А может, может... Я подкралась к двери, взялась за ручку дрожащими пальцами — и открыла. И застыла на пороге, не веря своим глазам. Комната стала другой. С окон соскребли краску, медный палец из паркета выломали. На полках почти не осталось книг. В камине потрескивал огонь. Я шире распахнула дверь. Письменный стол мистера Лилли был на месте. На нем стояла зажженная лампа.

И возле лампы сидела Мод.

Она сидела и писала, подперев щеку рукой. Глаз мне не видно. В свете лампы я ее очень хорошо разглядела. Нахмуренные брови. Руки без перчаток, рукава засучены, пальцы в чернилах. Я стояла и наблюдала, как она пишет. Листок перед ней был весь густо исписан. Она подняла перо и стала крутить его в пальцах, будто подыскивала слова. И опять тихонько что-то забормотала. Закусила губу.

Потом собралась макнуть перо в чернильницу. И только теперь заметила, что я на нее смотрю.

Она не испугалась. Не закричала. Не произнесла ни слова — поначалу. Только сидела, устремив на меня удивленный взгляд. Потом я шагнула к ней, и она сразу же вскочила, выронила перо, оно прокатилось по листкам и свалилось на пол. Лицо ее стало белым как мел. Она вцепилась в спинку стула, словно вот-вот упадет в обморок. Когда же я сделала еще шаг...

— Ты пришла, — проговорила она, — чтобы убить меня?

Она произнесла это жутким шепотом, и, услышав эти слова, я поняла, что побледнела она не столько от изумления, сколько от ужаса. И как только эта страшная мысль осенила меня, я отвернулась и закрыла лицо руками. Оно и так было мокрым от слез, теперь же я просто захлебывалась ими.

— О, Мод!

Никогда прежде я не называла ее по имени, я всегда обращалась к ней «мисс», и даже теперь, после всего, что случилось, мне показалось это таким странным. .. Всего минуту назад я думала о том, как я люблю ее. Я думала, что она пропала. Я готовилась искать годами. Но увидеть ее вдруг, такую живую, такую настоящую, когда я так мучительно долго о ней думала, — это было слишком.