Она вспыхнула. Протянула руки, шагнула ко мне... Но нет, отвернулась и пошла к своему столу. Потрогала листок бумаги, подняла с полу перо.

— Ты меня совсем не знаешь. И никогда не знала. Есть вещи...

Она глубоко вздохнула и не стала продолжать.

— Какие вещи?

Она не ответила. Я слезла с подоконника и пошла к ней.

— Какие вещи?

— Мой дядя... — Она поглядела на меня испуганно. — Дядины книги... Ты думала, я хорошая. Правда? А я не была хорошей. Я была...

Казалось, она борется с собой. Обошла стол и сняла с полки книгу. Сняла, постояла, прижав к груди, потом вместе с книгой вернулась ко мне. Открыла ее дрожащими руками.

— Вот. — Она перевернула страницу. — Или нет, вот здесь.

И взгляд ее застыл. А потом, тем же ровным, невыразительным голосом, который я слышала только что, начала читать.

— «Как восхитительно, — читала она, — сияла во тьме ее прекрасная шея и обнаженные молочно-белые плечи, словно точенные из слоновой кости, в миг, когда я бросил ее на диван. Как удивленно, в диком смятении, вздымались и колыхались подо мной ее снежные всхолмья...»

— Что? — переспросила я.

Она не ответила, даже не взглянула на меня, только снова перевернула страницу и стала читать дальше:

— «Я едва ли сознавал, что делаю: все пришло вдруг в движение — губы, языки, руки, ноги, бедра, плечи, все части тела сливались в едином сладостном порыве».

Теперь настала моя очередь краснеть.

— Что? — произнесла я шепотом.

Она еще пролистала несколько страниц и снова стала зачитывать:

— «Моя дерзкая рука вскоре нашла ее тайное сокровище, несмотря на робкие протесты, которые благодаря жарким поцелуям удалось утихомирить до еле слышного нежного, в то время как пальцы мои нащупывали ход в сокрытое лоно любви...»

Она остановилась. Слышно было, как гулко стучит ее сердце. Мое тоже затрепетало. Я спросила, все еще не до конца понимая:

— Это книги твоего дяди?