Именно эти трое решили, что следующий удар «Черный сентябрь» должен нанести в Соединенных Штатах. Составили более пятидесяти планов, все они были забракованы. А тем временем американская боевая техника прибывала и прибывала в Израиль через доки Хайфы.

И вдруг пришло решение. Теперь слово было за Наджиром: если он даст плану свое «добро», осуществление операции ляжет на плечи этой молодой женщины.

Она швырнула джеллабу[2] на стул и повернулась к мужчинам:

— Здравствуйте, товарищи.

— Приветствуем тебя, товарищ Далия, — произнес Наджир.

Он не поднялся со стула, когда она вошла. Двое других тоже не двинулись с места. За год, что она провела в Штатах, внешность ее изменилась. Брючный костюм сидел на молодой женщине прекрасно, придавая ей непривычный здесь шик. Это их несколько обезоруживало.

— Американец готов действовать, — сказала она. — Не сомневаюсь, что он выполнит все, как надо. Он только этим и живет.

— Устойчив ли он психически? — Казалось, Наджир впивается взглядом прямо ей в мозг.

— Вполне устойчив. Я — его опора. Он знает, что может на меня положиться и целиком от меня зависит.

— Это я понял из твоих докладных. Но шифр не способствует ясности. Есть вопросы, Али?

Абу Али внимательно вглядывался в Далию. Она знала его давно, помнила его лекции по психологии в Американском университете в Бейруте.

— Ты полагаешь, американец всегда мыслит рационально? — спросил он.

— Да.

— И все-таки ты считаешь, что он невменяем?

— Вменяемость и видимая рациональность не одно и то же, товарищ.

— Его зависимость от тебя возрастает? Не бывает ли у него периодов, когда он испытывает к тебе враждебность?

— Иногда он враждебен, но теперь это случается все реже.

— Он импотент?

— Он говорит, что вернулся из Северного Вьетнама импотентом. Уже два месяца, как он пришел в норму.

Далия не сводила с Али взгляда. Своими аккуратными, хорошо рассчитанными жестами и блестящими глазами он напоминал ей куницу.