— Прошу прощения. Почему вы хотели меня видеть?

— Мне интересно ваше мнение.

— По поводу?

— Что вы думаете о себе самом? Инспектор Морото считает вас изгоем. Он говорит, что вы не подходите для нашей работы. И уверен, что грядущее дисциплинарное слушание это подтвердит. А вы-то что думаете?

— При всем уважении, Морото волен говорить вам все, что ему в голову взбредет. Но я — не из тех полицейских, кто готов повесить на невиновного убийство только потому, что так удобнее.

— Понятно.

Фудзимура не без труда поднялся и посмотрел из окна на город. Ивату удивило бы, если бы он там, внизу, разглядел образцовый порядок. Сам-то Ивата чувствовал, что от прежних дней осталась лишь тень.

Тут можно спрятаться повсюду.

— Инспектор, проблема не в том, что говорит о вас Морото, а в том, что ко мне поступают жалобы из полицейского участка Сэтагаи о неправомерном использовании ресурсов. Китайские власти направили нам уведомление о незаконных расследованиях первого отдела в Гонконге. А нелицеприятные заголовки в национальной прессе о работе моего подразделения? И меня, инспектор, сейчас больше всего заботит, почему налогоплательщики должны оплачивать внеурочную работу тридцати человек по охране какой-то домохозяйки только из-за того, что, как я понимаю, ее изображение оказалось на старой фотографии?

Фудзимура опустил штору и вновь повернулся к Ивате:

— Вы спросили меня, почему я вас вызвал. Я сделал это, потому что хочу знать, почему я вообще должен тратить время на то, чтобы все это выслушивать. Я хочу знать, почему я не должен просто забрать у вас это дело, до сих пор не закрытое по непонятной мне причине, и начать в отношении вас немедленное разбирательство. Что скажете?

Ивата засмеялся и бросил через плечо, даже не глядя на старика:

— Меня не убедила ваша пламенная речь, Фудзи-мура. Если бы вы хотели это сделать, то уже сделали бы. Как бы то ни было, я вот-вот схвачу убийцу. Именно на это не способен весь ваш хваленый первый отдел.

Фудзимура выдавил из себя смешок и откинулся в кресле.

— Теперь я вижу, почему Синдо питает к тебе слабость, сынок, но, к сожалению, я не разделяю твоей уверенности.

— Я знаю, что Идзава — это идеальный козел отпущения в деле Канесиро. Однако у нас слишком много трупов, и никаких доказательств. Рано или поздно пресса за это ухватится и сядет нам на голову. Представьте, что случится, если Черное Солнце вновь нанесет удар. Для прессы это как праздник — неважно, уволят меня при этом или нет.

— Инспектор, вы мне угрожаете?

— Я лишь говорю о возможных перспективах.