Тело Сакаи лежало на одном из четырех патологоанатомических столов. Синдо стоял перед ним на коленях и рыдал. Увидев Ивату, он поднялся на ноги и покинул комнату.
Лицо Сакаи даже после смерти не потеряло своей холодной красоты. Оно лишь заострилось и более не менялось в мимике. Раны и синяки на лице и шее доказывали, что она умерла, сражаясь. Ивата закрыл глаза и вновь почувствовал боль от ударов Черного Солнца, ощутил невероятную первобытную силу, которой тот владел. У Сакаи не было никаких шансов. В оцепенении Ивата отдернул простыню, чтобы взглянуть на ее изуродованное тело. Он увидел открытую полость под грудной клеткой. И уже знал, что не найдет там сердца.
— Почему ты?
Он убрал волосы с ее лица и уже собирался накрыть тело простыней, как заметил, что ее левая рука сжимает какой-то предмет. Ивата надел резиновую перчатку и разжал пальцы Сакаи. Это оказался бумажник в черной коже. Он знал, что это, ведь у него самого был точно такой же. Ивата осторожно его открыл.
САКАИ, НОРИКО — МЛАДШИЙ ИНСПЕКТОР, ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ
САКАИ, НОРИКО — МЛАДШИЙ ИНСПЕКТОР, ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ
С фотографии на него смотрела Сакаи, молодая, хоть и без улыбки, но полная надежд. Края фотографии пропитались кровью. Он видел эту фотографию десятки раз, но никогда раньше не замечал печати в уголке — печати полицейского управления Нагасаки.
Ивата вспомнил о дне их знакомства и разговоре в машине. Она упомянула Канадзаву.
Видимо, машинально соврала ему.
Он аккуратно вернул бумажник на место, и, когда сжимал ее пальцы, все для него вдруг встало на свои места.
Он присел на краешек стола, качая головой.
Глядя на белое лицо Сакаи, он испытывал и горечь, и облегчение одновременно.
— Так вот кто ты, — прошептал Ивата.
Наконец-то он все понял. Но слишком поздно.