— Чужеземное присутствие на американской земле… Наша тема, — пробормотал Синий.

— Отсюда сразу возникает вопрос «почему», — задумчиво произнесла она.

— Декер рассказывал нам про фермера, который видел, как с той базы пытался сбежать какой-то парень, — напомнил Роби. — Ну, тот, который якобы нес какую-то тарабарщину.

— Наверняка это был какой-то иностранный язык — может, арабский или фарси… Я уверен, что мистер Декер уже пришел к схожему заключению.

— Тогда это тюрьма, — заключил Роби.

Вмешалась Рил:

— Ни для кого не секрет, что некоторых заключенных Гуантанамо перевели в федеральные тюрьмы по всей стране. Но этот объект Военно-воздушных сил — не тюрьма. По крайней мере, никто мне этого не говорил.

— Наверное, никому про это не говорили, — предположил Синий.

— А что сейчас вообще происходит в Гуантанамо? — поинтересовался Роби.

— Последние президентские администрации то выступали за ее сохранение, то пытались закрыть с концами. Последнее оказалось сложней, чем кажется. Сейчас содержание одного заключенного в Гуантанамо стоит около тринадцати миллионов долларов в год.[39] А на данный момент там примерно сотня заключенных.

— То есть одна целая три десятых миллиарда баксов в общем и целом, — быстро подсчитал в уме Роби.

— Да, дорогое удовольствие, — кивнул Синий. — Но вроде до сих пор так никто и не знает, что с этим делать.

— И вы думаете, что часть из них перевели сюда? — сказал Роби. — Почему вы так решили?

— Я такого не говорил, — возразил Синий. — Это могут быть новые заключенные. Мы все еще воюем по всему миру, естественно. Врагов хватает: «Талибан», «Аль-Каида», ИГИЛ, даже хуситские повстанцы[40] и иранские агенты, плюс другие группировки, которые не столь известны.

— Так что база Военно-воздушных сил может сейчас представлять собой Гуантанамо номер два? — спросила Рил.

— И не исключено, что там обращаются с заключенными так, как это более не дозволяется в Гуантанамо номер один, — пробормотал Синий.

— Вы имеете в виду пытки?

— Вообще-то, я привык изъясняться на принятом у нас языке и вместо этого мог бы употребить выражение «специальная техника допроса», но вещи вроде пытки водой… Да, давайте-ка лучше будем называть их как есть.

— Да кто такое вообще может одобрить? — поразилась Рил. — Тем более на военном объекте. Министерство обороны всегда было против таких вещей. Это нарушает Женевскую конвенцию, да и способствует тому, чтобы с американскими военнослужащими, если они попадут в плен, обходились точно таким же образом.