Вытащив телефон, он позвонил сестре. Рене ответила после второго гудка.

— Господи, Амос, мне уже звонил Стэн и рассказал кое-что из случившегося… Это просто чудо, что ты до сих пор жив!

— Пожалуй, так и есть.

— Надо думать, что нечто подобное с тобой случается регулярно.

— Пожалуй, даже слишком уж регулярно… Послушай, насчет приглашения повидать тебя и детишек…

— Будь уверен, мы предоставим тебе собственное пространство. Душить любовью и привязанностью не будем, пока я тут всем командую, — добавила она беззаботным тоном. А когда продолжила, голос ее растерял легкомысленные нотки: — А ты… ты приедешь?

Ответил он не сразу.

— Пока не знаю, Рене. Я тебе потом скажу.

— Та-ак… — Ее разочарованный тон разнесся по эфиру и ударил Декера так крепко, как он никогда не получал даже на футбольном поле.

— Просто еще много чего нужно доделать.

— Понимаю. И все-таки, Амос, независимо от того, приедешь ты или нет…

— Да?

— Ты всегда будешь любим, младший братишка.

— Не уверен, что я этого заслуживаю, Рене.

— Ну что ж, а я вот думаю, что точно заслуживаешь. А коли такое исходит от твоей старшей сестры, то изволь прислушаться.

Она отключилась, а Декер поднялся со скамейки и пошел дальше. Наверное, в поисках своего собственного мемориального моста. Наверное, в поисках… в поисках чего-то еще, что нельзя описать словами. И в полном ужасе от того, что никогда не сумеет это найти, потому что, может, этого и вовсе не существует для таких, как он.

Вытащив фото Кэсси и Молли, он посмотрел на него в лунном свете.

Время не исцелило все его раны. Едва лишь коснулось их, честно говоря. Это было все равно что поливать йодом раковую опухоль.

«Я не скучаю по вам все меньше и меньше. Я скучаю по вам все сильней и сильней. И мне очень жаль, что я абсолютно ничего не могу с этим поделать».

Убрав фото, Декер пошел было дальше, но вдруг остановился.