«Нет, не таким рисовалось задержание убийцы сестер Лаврентьевых», — пронеслось в голове у Макара. Он сам плыл словно в тумане.

От калитки к ним тяжело бежал полковник Гущин, за ним полицейские Бронниц.

Они подняли рыдающего Василия Зайцева с земли, надели на него наручники, повели к машине.

Нож забрал Гущин. Передал эксперту.

У Клавдия Мамонтова сквозь повязку на плече проступила кровь. Его рана вновь открылась — прыжок карате-до дался ему нелегко.

Полковник Гущин приказал Макару снова везти Клавдия в больницу — останавливать кровотечение.

В этот момент зазвонил мобильный Василия Зайцева, который полицейские у него сразу изъяли. Ответил на звонок полковник Гущин.

Из реанимации частной клиники сообщили, что Иван Петрович Зайцев умер.

Полковник Гущин попросил Адама подняться наверх и оставаться в своей комнате. В доме Зайцевых вновь начался повторный обыск.

В хирургии больницы Клавдию Мамонтову сделали дренаж раны, засунули туда тампон. Обезболивающее уже помогало плохо — он скрипел зубами от боли.

Макар умолял его вернуться в госпиталь в Москву. Но Мамонтов наотрез отказался.

— Мы должны Зайцева еще допросить. У нас к нему остались вопросы, — ответил он.

— Гущин его сам без нас допросит.

— А ты разве не хочешь все узнать? Не хочешь найти выход из коридора затмений?

— Очень хочу, Клава… Но я…

— Что?

— Я сейчас тревожусь только о тебе.

— Спасибо. Со мной все хорошо, — ответил Клавдий Мамонтов, поднимаясь с банкетки в хирургии и…

Его резко повело в сторону. Макар подхватил его.

— Он у вас в обморок грохнется. Болевой шок! — Дежурный хирург, делавший перевязку, сунул Мамонтову под нос пузырек с нашатырем.