– Я знаю, – сказал он. – Освободите меня.

Рука Надии опустилась на плащ, но она не сняла его с тела старика.

– Пирс, пожалуйста, не надо.

– Ты можешь гарантировать мне отпущение грехов? – Его хилый, болезненный голос был едва слышен на фоне плеска воды и шума, создаваемого весельными лопастями.

Надия вздохнула.

– Я пока еще не получила священных приказов. – Она подняла другой плащ и просунула под него голову. – К сожалению, Рун в таком состоянии тоже не может гарантировать тебе отпущения грехов.

Сидя рядом с Эрин, Джордан быстро и ритмично загребал веслом воду. Ей грести было тяжелее, руки занемели от холода.

– Тогда прошу тебя, Надия, давай помолимся вдвоем, – взмолился Пирс.

Эрин и Джордан, работая веслами, медленно приближались к берегу, а двое сангвинистов молились на латыни, но слова их молитвы Эрин не переводила. Она неотрывно смотрела на воду, розовеющую при свете утреннего солнца, и думала о Руне, умирающем, а может быть, уже и мертвом, под джордановским плащом. Зачем она согласилась отправиться на эти поиски? Ведь розыск Евангелия унес уже столько жизней, тем более что Рун предупреждал ее об этом… Пока они не нашли ничего, а потеряли так много.

Они приближались к берегу. Надия осторожно подняла плащ, которым был накрыт Пирс, и посадила его, устроив его высохшее тело напротив себя. Впервые Эрин видела ее испуганной.

Подернутые пеленой голубые глаза Пирса пытались рассмотреть береговой ландшафт.

Эрин тоже смотрела в эту сторону: на темные сосны; на серебристые стволы лип, сбросивших листву по осени; на воду озера, казавшуюся медной под восходящим солнцем; на золотые лучи, пробивающиеся сквозь пелену тумана.

Пирс поднял лицо к солнцу.

– Свет – это поистине самое замечательное из Его творений.

По щекам Надии покатились слезы. Она не вытирала их, потому что крепко обнимала Пирса.

– Прости меня, – сказала она на латыни. – Ты блаженный[69].

Лицо Джордана стало каменным, казалось, самым главным для него сейчас было не нарушить ритма гребли.

Лицо Пирса сияло радужным многоцветием в лучах утреннего солнца. Спина его согнулась. Шея и руки покрылись румянцем.

Он пронзительно вскрикнул. Надия прижала его к себе.

– Господи! Ты нам прибежище во всех поколениях… Дни и года сменяются, но Ты пребываешь вечно.