– Ты все сделал хорошо, сын мой. Книга открыта, и трубы войны затрубят. После тысячелетнего ожидания моя судьба совершит полный круг и вернется в исходную точку. Я ниспослал назареян[95] в этот мир – теперь это мой долг восстановить Его на троне, по праву принадлежащем Ему. Даже если это приведет к концу этого мира.
Трясущийся Леопольд с трудом вдохнул, сердце его ликовало. Палец приподнял его подбородок. Он посмотрел в глаза, смотревшие на него сверху; посмотрел на лицо в свете яркого солнца нового дня; это было лицо, на которое когда-то с любовью и привязанностью смотрел Христос.
Смотрел до того, как подвергнуть его вечному проклятию.
Превратить само его имя в слово, которым называют предателя.
Губы Леопольда молча произнесли это имя с низкопоклонством и обещанием верной службы.