Казалось, Томми склонен отказаться, но она не опускала руку, пока он с усталым вздохом не взял полотенце. Поставив кружку, повертел горячее полотенце в руках и прижал его к лицу. Вскоре он уже протирал вторым полотенцем руки, сунул под рубаху и обтер грудь. Черты его смягчились от нехитрого удовольствия, доставляемого влажным теплом.

Его взгляд, тоже смягчившийся, снова встретился с ее глазами.

– Спасибо.

Элисабета чуть кивнула и переключила внимание на седовласого человека напротив. Когда она встречалась с ним в прошлый раз, на нем была серая шелковая туника дворянина. Казалось, прошло всего несколько месяцев – столетия для Элисабеты, спавшей в ловушке Руна, пролетели незаметно. Тогда один из его перстов украшал перстень с рубином, каковой он подарил младшей дочери Элисабеты – Анне – залогом клятвы оберегать род Батори.

Но почему?

И она задала этот вопрос теперь.

– Почему вы посетили меня, когда я была заточена в Чахтицком замке?

Он разглядывал ее довольно долго, прежде чем ответить:

– Ваша участь была мне небезразлична.

– Из-за пророчества?

– Весть о вашем искусстве целительницы, о вашем остром уме и зорком зрении разлетелась по свету. До меня доходили слухи, что Церковь проявляет интерес к вам и к вашей семье. Так что я прибыл лично проверить, так ли уж правдива молва о вашей мудрости.

Значит, он явился выведывать по поводу пророчества, как пес, обнюхивающий подол платья.

– И что же вы нашли? – осведомилась она.

– Я нашел, что интерес Церкви может быть вполне оправданным. И решил присматривать за женщинами вашего рода.

– За моими дочерьми, Анной и Екатериной.

Он утвердительно наклонил голову.

– И многими после них.

Элисабета изнемогала от желания заполнить пробелы в прошлом, узнать об участи своей семьи.

– И что с ними стало? С Анной и Екатериной?

– У Анны детей не было. Но у вашего старшего ребенка – Екатерины – были две дочери и сын.