Глядя на демона, выбирающегося из преисподней, Бернард предавался отчаянию. Как тут надеяться остановить Армагеддон, если он уже начался? Кардинал обратил взор к дыму и пламени. Да откуда тут хотя бы начать?

И высказал вопрос вслух.

– Если вы и правы, Эрин, это по-прежнему не сообщает нам, где именно производится жертвоприношение.

– Нет, сообщает.

Бернард взглянул на нее более пристально.

Эрин провела пальцем по пяти символам, окружающим сцену жертвоприношения: масляный светильник, факел, роза, терновый венец и кубок.

– Пять образов. Я знаю, что они не просто для украшения. В этой картинке нет ничего случайного.

Бернард разглядывал их, понимая, что она права, что эти символы чем-то до боли знакомы, но никак не мог сообразить, чем именно. С другой стороны, он не так поднаторел в античной истории, как доктор Грейнджер.

– Эти символы олицетворяют пять знаменитых прорицательниц далекого прошлого. Пять женщин, пять древних сивилл, – пояснила она.

Бернард ухватился за край стола. Ну конечно!

– Из Сикстинской капеллы, – с трепетом произнес он. – Эти пять женщин там изображены.

– Почему? – поинтересовался Джордан.

Бернард с благодарностью взял Эрин за руку.

– Это пять женщин, предсказавших рождение Христа. Они родом из разных времен и мест, но каждая прозрела Его приход.

Эрин притронулась к каждому символу, называя их вслух:

– Персидская сивилла, Эритрейская сивилла, Дельфийская сивилла, Ливийская сивилла…

И остановилась на последнем символе на самом верху.