– Осмелимся ли мы на подобное? – спросил Джордан. – Я думал, в Кумах мы решили, что жизнь Томми важнее даже спасения мира.

Эрин хотелось согласиться. Мальчик не сделал ничего дурного. Он лишь хотел помочь невинному голубю, а в награду лишился близких и перенес бессчетные истязания. Справедливо ли, что он тоже должен здесь умереть?

Она не сможет послать этого ребенка на смерть.

Но притом это одна жизнь против жизней праведных и неправедных по всей планете…

Джордан воззрился на нее.

Эрин понимала, что если ему велеть, он это выполнит, пусть и неохотно, но выполнит. Он солдат, он понимает, что такое жертва во имя высшего блага. Нужды многих перевешивают нужду одного.

Она спрятала лицо в ладонях.

Ей больше не по силам смотреть, как проливается кровь невинных. Она видела, как ее сестрой пожертвовали ради ложных верований. Она причинила смерть Эмми собственным неведением об опасности, которой ее подвергает. Она не отнимет очередную невинную жизнь, сколько бы рассудок ни твердил ей, что она обязана так поступить.

– Нет, – выдохнула она, придя к решению. – Мы не можем убить мальчика, чтобы спасти мир.

Бернард внезапно бросился к Джордану, чтобы выхватить меч. Но Стоун, теперь не менее проворный, поднял клинок к груди кардинала, нацелив острие в его безмолвное сердце.

– Это прикончит вас так же верно, как любого стригоя, – предупредил Джордан.

Бернард оглянулся на Руна за поддержкой, ожидая, что тот выступит с ним против Джордана. Кардиналу очень хотелось заполучить этот меч.

Рун скрестил руки на груди.

– Я верю в мудрость Женщины Знания.

– Отрок должен умереть, – упирался Бернард. – Или мир умрет вместе с ним. В ужасах, превосходящих любое бренное воображение. Какое значение имеет против этого единственный отрок?

– Всё, – отрезала Эрин. – Убийство мальчика – злодеяние. Каждое злодеяние имеет значение. Каждое. Мы должны противостоять каждому без исключения или кто мы такие?

– А что, если это не добро или зло, а лишь необходимость? – вздохнул Бернард.