– Когда ты отбываешь? – справилась Батори.

– Завтра, – Томми понурил голову.

– Сядь прямо, – Элисабета легонько вздернула его подбородок. – А то горб наживешь.

И все же она сделала это, чтобы скрыть свой шок. Очевидно, никто ей не сказал.

– Я и сам узнал только сегодня утром, – сообщил Томми. – Счастливенькое Рождество у нас обоих.

– Почему это я должна чувствовать нечто иное, нежели радость оттого, что ты воссоединишься с родными? – сдвинув брови, поглядела на него Элисабета.

– Да ни почему, – буркнул мальчик.

Он встал и направился в кухню, не найдя себе больше никакого занятия. Ему нечего собирать в дорогу, разве что пару костюмов, принесенных Христианом, да несколько книг, которые дала ему Эрин перед отъездом в Штаты вместе с Джорданом.

– Томми! – встав, Элисабета направилась к нему. – Может статься, жить тебе с этими людьми покажется трудно, но они – твоя семья. Это лучше, чем сидеть здесь в западне… вместе со мной.

Томми открыл и закрыл буфет. Не то чтобы ему требовалось что-нибудь, а просто чтобы чем-то занять руки. Захлопнул дверцу чуточку чересчур громко.

Развернув его за плечи, Элисабета снова приподняла его подбородок.

– Отчего ты так сердит? Что? Желаешь, дабы я поплакала тебе на прощание? Умоляла тебя остаться со мною?

Капельку не помешало бы.

– Нет.

– Подобные признаки истерии я не выказывала и в пору девичества, – изрекла она. – Видела подобные глупости в твоем телевизоре, но нахожу их нелепыми.

– Это замечательно, – отозвался Томми.

– Мне будет недоставать твоего присутствия, – коснулась она его руки. – Ты научил меня многому и принес мне радость.