Эрин громко выдохнула и покрутила головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от напряжения.

— Скоро зайдем на посадку, — сообщил по внутренней связи Христиан с пилотского места, голос его был раздражающе спокойным.

Они только что пересекли последнюю горную цепь — Ганеш-Химал — и теперь снижались над длинной долиной. Гигантские острые пики окружали их со всех сторон. Такой ландшафт вполне объяснял, почему это место так долго оставалось недоступным для внешнего мира. Согласно древней карте, которую отдал им Гуго де Пейн, в центре долины должна была протекать река, но внизу Эрин видела лишь сверкающий покров сплошной белизны. В это время года река, вероятнее всего, замерзала и пряталась под снегом. Может быть, летом эта долина и была изобильной и зеленой, но сейчас она выглядела неприютной пустошью.

«Определенно не Эдемский сад».

Эрин потопала по полу ногами, обутыми в тяжелые ботинки, пытаясь прогнать онемение. Стальные шипы для передвижения по льду клацнули о металлический пол. В кабине работало отопление, Эрин была облачена в теплую зимнюю одежду, но холод этих гор все равно пробирал ее до костей.

А может быть, это был просто страх.

Она глянула на своих спутников, закутанных в белые парки. Сангвинистам с их холодной кровью не требовалась теплоизолирующая одежда, но белый цвет обеспечивал отличную маскировку на снегу. Даже львенок был словно создан для такой экспедиции — его шкура и грива были белоснежными.

Все зашевелились, готовясь к тому, что ждет их впереди.

Эрин, пригнувшись, выглянула в окно и посмотрела на солнце. Оно висело в ярко-голубом небе, на котором белело лишь несколько полосок перистых облаков. До полудня оставалось чуть больше часа.

Джордан заметил, как она вглядывается в небеса, и сжал ее колено.

— Вообще кто сказал, что крайний срок — в полдень?  Может быть, у нас есть несколько больше времени, чтобы захлопнуть эти адские врата.

Она повернулась к нему. От недавних ран на его лице остались лишь тонкие шрамы, но бледная кожа была испещрена алыми завитками и спиралями, покрывшими половину лица. Парка Джордана была расстегнута, он явно не замечал холода. Эрин подумала, что если она снимет рукавицы, то сможет греть руки в тепле, исходящем от его тела.

Женщина глубоко вздохнула и отвернулась, не в силах больше смотреть на эти линии. Она знала, что они отмечают, как мало уже осталось от человечности Джордана. И все же Эрин отчасти чувствовала себя эгоисткой из-за подобной реакции на его состояние. Во Франции он сумел вернуться от самой смертной черты благодаря своей ангельской крови и своему человеческому упрямству. Когда придет время, он должен будет сам решить, каким путем идти. А она должна будет позволить ему сделать выбор, как сильно ни страшилась бы потерять его.