Стив начал ходить по комнате. Сходство есть, но самое поверхностное. Ровно такое, чтобы можно было, не интересуясь подробностями, перепутать вымышленное убийство с реальной смертью.

Но, если отец не убивал свою первую жену…

Тогда закономерный следующий вопрос: а кого-нибудь вообще он убивал?

Стив отчаянно перебирал в памяти все, что ему известно, стараясь вычленить из груды свидетельств надежные, несомненные факты. Но фактов не было. Все свидетельства – косвенные. Набор нераскрытых убийств в городах, где жила их семья, отдаленно напоминающих те убийства, – нет, те фильмы об убийствах, – что пересказывал ему обезумевший отец.

Ибо теперь Стив ясно понял: старик говорил не о реальных убийствах. Никогда не признавался он в том, что лишил кого-то жизни. К такому выводу Стив пришел сам. Отец всего лишь описывал сцены из старых фильмов. Должно быть, своих любимых. Тех, что смотрел и пересматривал. Поврежденный мозг цеплялся за воспоминания о прошлом – но то были воспоминания не о реальности. Он пересказывал сюжеты фильмов, как что-то очень важное для себя, и Стив поверил, что это действительно важно.

Причем на каком-то подсознательном уровне, похоже, все это время он знал правду. Ведь и те убийства, о которых отец не рассказывал, те, что Стив додумал и восстановил сам, тоже пришли из фильмов. Да и те, о которых отец рассказывал, – за исключением первого, с Робертом Вагнером, – он не описывал в подробностях, лишь обрисовывал двумя-тремя словами. Стив сам заполнял пустоты в рассказах, добавлял новые эпизоды в повествование, уже сложившееся в его сознании. Мексиканская проститутка (наверное, она в самом деле уехала, а не умерла) была отравлена точь-в-точь, как Ингрид Бергман в «Дурной славе» Альфреда Хичкока. Сутенер в Тусоне задушен, как криминальный авторитет Дядюшка Джо в «Печати зла» Орсона Уэллса. Мать-одиночка в Сан-Диего зарезана и брошена в воду, как Шелли Уинтерс в «Ночи охотника» Чарльза Лотона.

Теперь Стив понимал: все это ему знакомо. Потому он так легко и представлял себе эти сцены, потому и верил им так безоговорочно, что уже видел их. Просто переносил в реальность убийства, представавшие перед ним на экране.

А на самом деле, скорее всего, и не было никаких убийств.

Ему вспомнился Дон Кихот – рыцарь-мечтатель, видящий мир сквозь призму своих романтических литературных вкусов. Мельницы казались ему великанами, стадо овец – армией врагов. Вот и Стив заблуждался, увидев в воспоминаниях о старых фильмах убийства, совершенные отцом.