Я навалился на дверь и почти влетел в комнату — створки были всего лишь прикрыты. Я вошел на цыпочках, взял подсвечник и поднял его над головой, чтобы лучше разглядеть сцену. Увы, я сразу убедился в тщетности любых действий. Толстый затылок барона (я сразу узнал его по элегантному туалету и перстню с выгравированной короной на пальце правой руки) был точно такого же цвета, что и свечи в канделябре. В памяти осталась жуткая деталь, истинность которой я удостоверяю, — в его бакенбардах жужжала муха, она ползала по уху, не вызывая ни малейшего подергивания кожи. Я подошел к нему, попытался нащупать пульс, однако прикосновение к ледяной руке вызвало у меня легкий стон. Я отступил назад и ударился локтем о кресло баронессы. Та медленно завалилась набок, как потерявший равновесие манекен.

Я заметался в ужасе возле трех тел, сраженных непостижимой болезнью, убивающей быстрее чумы! Легкий ветерок из приоткрытой двери колебал пламя свечей в канделябре, веса которого более не могла стерпеть моя дрожащая рука, и ковер был уже в пятнах воска. Я поставил подсвечник на стоящий в стороне ломберный стол и машинально поднял веер мадам Эрбо. Также машинально я положил его рядом с ней на столик и перевел взгляд на Клер. На ней было все то же зеленое платье с буфами на рукавах, изяществом которого я восхищался всего несколько часов назад. Волосы ниспадали на плечи, руки лежали на коленях. Она сидела в кресле, обитом бархатом с узором из кувшинок, напоминая Офелию, уснувшую в ложе из цветов и водяных растений, мне стало дурно от отчаяния и осознания того, что любовь моя погибла в самом начале своей весны.

Итак, предчувствие не обмануло меня: колокол звонил в тот момент, когда моя возлюбленная испускала последний вздох! Это ее отходившая душа изливала жалобный стон, убегая далеко от меня и доверяя ветру последнее «прости». О несчастный! Я продолжал жить, зачем-то продолжал дышать подле той, что навсегда покинула меня! Заливаясь слезами, я тщетно призывал смерть. Изумленная душа моя с трудом различала вокруг самые обычные предметы. В течение некоторого времени — мне показалось, что это длилось бесконечно, а на самом деле, вероятно, прошло не более минуты — я оставался в полнейшей прострации и все ждал, что вот-вот потеряю сознание и упаду без чувств. Тыльной стороной ладони я вытер потный лоб, и ко мне постепенно вернулся разум. Я еще раз оглядел чудовищную сцену: барона, его жену, Клер — троих совсем еще недавно не знакомых мне людей и занявших теперь такое место у меня в сердце! Я стоял среди них как гость, прихода которого ожидали. При моем приближении разговор их прервался, и я нашел три трупа. Что делать? Бежать в деревню и привести врача? Это было бы самым разумным действием, но мне недоставало сил, чтобы уйти. В этой тройной смерти было нечто настолько загадочное, что меня сдерживал неясный страх, я даже усомнился в себе. Эти чувства настолько захватили меня, что, несмотря на весь ужас, я решился еще раз дотронуться до руки барона. Руки Клер я ни за что бы не коснулся. И вновь пришлось признать очевидное. Смерть действительно унесла их, как ранее прибрала поочередно предыдущих владельцев замка — Мерлена и ле Дерфа. Печальная уверенность усилила мое смятение, охваченный паникой, которую ничто уже не могло сдержать, я направился к выходу. И тут вдруг я услышал, как где-то в замке хлопнула дверь. Одним прыжком я выскочил во двор. Обезумев, я уже не соображал, что делаю: то ли ищу помощи, то ли хочу спрятаться. Признаюсь, я убегал! Я бежал, не зная, что устремляюсь навстречу еще большему кошмару…