В половине восьмого он прошел мимо консьержки, закрыл за собой дверцу лифта. Спящий дом оседал под его шагами. Он кашлянул, чтобы прочистить горло. Лифт остановился, плавно подпрыгнув. Лепра вышел, отодвинув решетку. Теперь он спешил. Быстрее. Пусть откроет, пусть узнает!

Он позвонил и тут же услышал постукивание домашних туфель в глубине квартиры. Последовала короткая пауза, затем Ева открыла.

— Это я, — сказал Лепра.

Она отступила в ожидании.

— Ну что ж, входи.

Он прошел мимо нее и машинально ощупал свои грязные, заросшие щетиной щеки.

— Разденься.

Он протянул ей плащ, и она повесила его на вешалку. Он посмотрел на нее. Ева была в ночной рубашке, волосы взлохмачены. Он развел руками и бессильно опустил их.

— Ева, — прошептал он, — я убил Мелио.

Она посмотрела ему прямо в глаза. Он не выдержал ее взгляда, повернулся и пошел в спальню.

— Вот и все, — сказал он.

Она накинула халат.

— Я это знала, — сказала она. — С самого начала.

Она не сердилась — видимо, как и у него, ее душевные силы были на исходе.

— Ты ждала меня? — спросил он.

— Я надеялась, что ты придешь. Верила, несмотря ни на что.

— Извини. Я просто…

— Сядь, я сварю кофе.

Он сел на краешек разобранной постели. Он был так напряжен, скован, когда готовился произнести эти слова, что ноги его уже больше не держали и кружилась голова. Он снял туфли и растянулся, раскинув руки ладонями вверх, как мертвец. Позвякивание чашек не вывело его из небытия. Ева потушила верхний свет. В комнату из-за штор проникли первые лучи осеннего солнца. Наконец они вновь осмелились взглянуть друг на друга, но их лица казались нереальными в утренних сумерках. Она поднесла чашку ему ко рту.

— Зачем ты пошел к Мелио?