— Глупостей, потому что письма никакого не было. Теперь я в этом уверен… твой муж не мог этого сделать!

— Ты-то откуда знаешь!

— А что… у меня было несколько дней на размышление. И я вернулся для того, чтобы ты перестала бояться.

— Спасибо, — сухо сказала Ева. — Но я не боюсь. Я готова. Вещи сложены. Ты, вероятно, заметил чемодан в прихожей.

В их голосах звучала горечь. Им трудно было обращаться друг к другу на «ты», и поэтому они говорили подчеркнуто вежливо и церемонно. Ева пошла в ванную комнату. Лепра обратился к ней через открытую дверь:

— Повторяю тебе, никакого письма не было. Мы бы нашли его у Мелио.

— Так зачем ты прятался четыре дня?

— Послушай, — мрачно сказал Лепра. — Пойми меня. Постарайся… я не прятался… Я был в Бельгии.

— Почему?

— Ты еще спрашиваешь! Ты знаешь, что такое ревность?

— Бедняжка!

— Не надо, прошу тебя.

Ева появилась на пороге ванной с щеткой в руке.

— Конечно, бедненький ты мой! Ты что, за идиотку меня принимаешь! Ты уехал, потому что я тебе надоела… А надоела я тебе с того момента, как мы побывали у Мелио. Все элементарно.

Она повернулась к зеркалу и продолжала, причесываясь:

— Мы вечно возвращаемся к одному и тому же. Я тебя не обременяю. Ты просто сбрендил от страха. Ты слабак, Жан, признайся, наконец. Но ты же не признаешься.

— И что?

— И не ради себя я принуждаю тебя, ради тебя же самого.

— Ну, я признался. Ты довольна?

— Довольна? Уходящая любовь не доставляет удовольствия.