— Моя мигрень, — пробормотала она. — Я проглотила таблетку… Иди… Иди на свою встречу.

Он даже не пытался сказать, например: «Хочешь, позову врача?» — или же: «Знаешь, я могу позвонить, пошлют кого–нибудь другого вместо меня». Вот все, что он нашел сказать:

— Мне жаль… Но я в любом случае должен туда съездить.

Это было так убого, так неумело, что у нее появилось желание пожалеть его. Должен! Это он–то! Мужчина, энергией, решительностью и силой характера которого она восхищалась! Ах! Та, Другая, верно, весьма сильная! Как только он ушел, Симона поднялась и, закутавшись в свой домашний халат, устроилась возле телефона. Ей казалось, что она бдит у тела умершего. Иногда она впадала в сон, бесцветным голосом произносила какие–то отрывочные слова. Раздался звонок, она вздрогнула. Звонил Дельбек… нет, не из Орли… он находился в двух шагах от перекрестка Сен–Жермен–де–Пре, в одном кабаре…

— Как она выглядит? — спросила Симона.

— Я этого не знаю, — сказал детектив, — по той простой причине, что я не смог войти. Слишком много народу. Единственно, мне удалось протиснуться до гардероба, и я пошарил в карманах плаща вашего мужа. Я нашел письмецо, посланное по пневматической почте, которое прочитал: «ВСТРЕЧУ ПОДТВЕРЖДАЮ. ДО ВЕЧЕРА. ЖОЗИАН».

— Ее зовут Жозиан?

— Похоже, что так. Я хочу это выяснить и буду следить за кабаре, если надо, до утра. Моя машина совсем рядом с автомобилем господина Жевена. Он не может ускользнуть от меня.

— Я останусь у телефона. Звоните мне сразу же.

Симона приготовила себе кофе. Жозиан! Какая–нибудь манекенщица, может быть. «Я уже не так красива, — подумала Симона. — У меня никогда не было шика этих женщин. Нужно было оставаться для своего мужа некой таинственной незнакомкой». Наступил тот час ночи, когда винят себя во всем, когда видят себя до глубины души в почти Божьем прозрении. Симона сидела уже без слез; она чувствовала себя более одинокой, чем узник в своей камере, более брошенной, чем умирающий на смертном одре. Когда зазвонил телефон, она колебалась. К чему все это? Наконец она сняла трубку.

— Алло… Дельбек!

— Куда они направляются?

— Подождите, я вам объясню… Господин Жевен вышел один, очевидно, из предосторожности… Он ехал по направлению к площади Клиши, когда меня зацепил какой–то болван, который разбил фару. Я потерял его из виду. Но могу вам сказать, что за ним следовал тридцатилетний мужчина в машине модели «404» желтого цвета.

— И что?.. Что это означает?

— Так вот… верно, Жозиан замужем.

Это был последний удар. Симона рухнула в кресло. На этот раз жалость возобладала в ней над гневом. «Бедный мой Жан–Клод! Ты, такой прямой, такой чистый, и валяться в этой грязи. Если бы тебе хватило смелости поговорить со мной! Мы бы оба разобрались в твоей ситуации. Теперь же, по твоей вине, слишком поздно. А завтра… завтра… Боже мой, что с нами станет?»